Именно так Дмитрий Лихачев охарактеризовал Николая Лескова. Лихачев называл Лескова и Диккенса «семейными писателями», а еще чудаками праведниками.
Оба эти великих автора подарили миру непоколебимую веру чудеса и человеческую доброту.
Тексты Лескова не только о доброте и человечности, но и о бесконечной глубине и противоречивости нашей души. Мы поговорили с Екатериной Викторовной Мазиной – заведующей домом музеем Н. С. Лескова.
Детство
В школе Лесков прошел два класса. Хотя формально он закончил три, но не сдал в конце года экзамен. Непреодолимым затруднением стала математика. Точная наука с сухими формулами и бездушными графиками не нашла путь к юной «гуманитарной» душе Лескова. В воспоминаниях Андрея Лескова, сына Николая Лескова, сохранилась одна случившаяся в детском возрасте писателя, на первый взгляд, забавная и незначительная история, которая, однако, во многом предопределила события его взрослой жизни.
Жил тогда юный писатель у знакомых семьи. Случилось так, что его должны были поощрить за «благонравие». Созвали вечером всех детей в гостиную. Перед всей публикой было сказано, что благодаря «добрым свойствам» Лескову вручают похвальный лист. Ему велели подойти к столу и прочитать эту бумагу. Внимательный мальчик заметил непонятные ему тогда усмешки на лицах окружающих.
Взяв в руки похвальный лист и открыв его, Лесков увидел вовсе не похвальное обращение, а объявление об оподельдоке (гомеопатическом средстве). Общий хохот раздался по всей гостиной. Как вспоминает Лесков: «Эта шутка возмутила мою детскую душу, и я не спал всю ночь, поминутно вскакивая и спрашивая, «за что, за что меня обидели?»
Выбор
В 26 лет Лесков начинает работать у родственника в должности частного агента торговой компании. Много путешествует, много видит, узнает жизнь простых людей. Как человек впечатлительный, Лесков хочет рассказать о трудностях этой жизни, попытаться исправить положение. В качестве инструмента борьбы с несправедливостью Лесков выбирает «слово». В 31 год он публикует, пожалуй, первую свою резонансную статью о пожарах в известном тогда журнале «Северная пчела». В то время ходили слухи, что эти пожары устраивали студенты-революционеры. Писатель потребовал у власти опровергнуть или подтвердить слухи. Вроде бы ничего особенного. Но власти восприняли это как донос. Александр II написал о статье: «Не следовало пропускать, тем более, что это ложь».
С этого времени критика не упускала случая осудить Лескова и припомнить ему эту статью. В один миг Лесков поссорился с ведущими и влиятельными умами своего времени. Как потом напишет Горький: «Лесков в свое время успел не понравиться всем…» В 1865 году Д. Писарев, известный литературный критик, написал: «Меня очень интересуют следующие два вопроса: 1. Найдется ли теперь в России… хоть один журнал, который осмелился бы напечатать на своих страницах что-нибудь выходящее из под пера Стебницкого и подписанное его фамилией? 2. Найдется ли в России хоть один честный писатель, который… согласится работать в журнале, украшающем себя повестями и романами Стебницкого?»
Кстати, «Стебницкий» – это псевдоним Лескова, которым он подписывал наибольшее количество своих публикаций. Есть две версии происхождения этого псевдонима. Некоторые склоняются к идее, что Стебницкий произошел от слова «степь». Но есть другая версия, которой, кстати, придерживается сын Андрей. Илларион Матвеевич Сребницкий – секретарь палаты, где работал в свое время Лесков. По этой версии именно Илларион привьет Лескову любовь к литературе. Он будет давать отзывы на первые произведения писателя, а также подтверждать их подлинность.
Критики, читатели, вегетарианцы
После статьи о пожарах начались тяжелые времена для Лескова как для писателя и публициста. Большинство дверей редакций были для него закрыты. Далеко не везде его печатали. Лесков решил идти к Каткову. Катков – это реакционный лагерь. У него печатались Толстой и Тургенев. Стал печататься, и очень успешно, и Лесков, наконец черная полоса постепенно стала заканчиваться. Лескову даже стали выплачивать гонорары в размере 150 200 рублей за лист. В то время как критика все еще травила собак на Лескова, публика зачитывалась его произведениями.
К 80 м годам XIX века к Лескову пришла популярность. Его, Лескова, наконец-то слышат, наконец-то хотят его публиковать. Он никому не отказывал. За это его будут упрекать: «В последнее время вы совсем опохабили вашу музу и обратили ее в простую кухарку, стряпающую лишь то, «что в приспешню требуется», по вашему выражению, да приспешню еще «базарную». Но в целом его творческий путь будет до конца складываться успешно и без тяжелых потрясений. Чего не скажешь о здоровье Николая Семеновича. На 59 м году жизни у Лескова случается сердечный приступ – начинается стенокардия. Врачи посоветовали ему «неубойное писание». Лесков становится вегетарианцем. Позже это увлечение найдет отражение и в его творчестве – рассказы «Зверь», «Полуношники» и пр.
О коллекционировании
Лесков был увлеченным собирателем. Еще при жизни друзья говорили, что кабинет Лескова очень уж напоминает музей. Действительно, на столе стоят подсвечники, стены обвешаны картинами, раздается тиканье часов. С часами у Лескова были отдельные отношения. У него даже литературный псевдоним был – «любитель часов». Ему нравилось хитрое устройство часового механизма. Для него это предмет, который отсчитывает жизнь, несет в себе мистический смысл. Была у Лескова и коллекция тростей. К примеру, трость с черепом – Memento mori, то есть «помни о смерти» или «цени мгновение».
Смешная фонетическая история
Лесков утверждал, что его герои говорят собственным голосом. Он лично проговаривал диалоги и пробовал лексику героя «на вкус». С этой лесковской особенностью связан забавный случай, описанный в труде Андрея Лескова. Как то поздно вечером, когда все уже разошлись спать, Лесков задумал поработать. Тишина. Дом погрузился в царство Морфея. И среди мертвой тишины разносятся громкие протяжные восклицания: «Уй яз влен, уй яз влен, уй яз влен!» Дом за считанные секунды поднялся на уши. Кто? Что? Вбегают в залу. А там, ни на кого не обращая внимания, расхаживает Лесков и продолжает восклицать: «И скорьбьми уй яз влен, и скорьбьми уйязвлен!» Домочадцы вздохнули со спокойствием. «Что? – остановясь наконец, спрашивает Лесков. – Похоже? На дьякона Ахиллу похоже? Мог он, увлекшись так, вопить в соборе? – В соборе, днем, в экстазе, вероятно, и мог,…но не в спящем доме, не в пустом зале…»
О стиле и правде
Лесков писал: «Главное – вытравить длинноты и манерность и добиться трудно дающейся простоты». Добивался он этого просто – писал правду. Называл себя «записчиком своего времени». Ему важно было рассказать о реальных людях, которые попадали на страницы его произведений. Сам Лесков говорил, что фантазии у него нет. Он просто описывает жизнь и людей такими, какие они есть. Зацепившись за факт из жизни, Лесков умел преобразить его в целую историю. «<…> Не хвастаясь, скажу… что у меня не найдется ни одного, даже самого маленького рассказа, написанного зря, наобум <…>» Всегда очень честно и всегда совершенно ясно, зачем это написано…
Автор публикации: Татьяна Чижова.
Источник: ItBook
Читайте также:
