Чтение – глубочайший экзистенциальный акт.
В известном стихотворении «Читатели газет» Марина Цветаева предельно эмоционально выразила своё отношение к «стихии людской пошлости». Увидев её адские черты в лицах современников, она обрушила на них град ярчайших и язвительнейших метафор. «Глотатели пустот», «хвататели минут», «чесатели корост», «жеватели мастик», «смесители кровей»… Все эти поэтические образы стали пророческими заклинаниями. Недаром поэт – он же и пророк, его участь не только услаждать, но и про-видеть, и, как кажется, часто не просто «гадательно», как бы «сквозь тусклое стекло», а воочию.
Цветаева дала современникам обидные, но, увы, точные характеристики, которые со временем только подтвердили свою достоверность. Французский философ Жиль Липовецки деликатно назвал нынешнюю эпоху «эрой пустоты», вскрыв суть духовного кризиса культуры. Пустота существования приобрела чарующе невинные черты, пленив своих адептов иллюзиями счастливой жизни без смысла, ума и совести.
То, чего опасались многие мыслители XIX–XX веков, теперь произошло: восторжествовала пошлость в форме бессмысленности, став нормой повседневности. Цветаева писала о «глотателях пустот» в середине 30-х, Липовецки – о душевной пустоте в начале 80-х. Сегодня ситуация ухудшилась, явно спрогрессировав в сторону пошлости. Поэтому и понятна эта сегодняшняя «цифровая атака» на библиотеки как на воплощение архаики, требующей если и не моментального устранения, то по крайней мере глубокой «реструктуризации», результат которой тот же – исчезновение одного из фундаментальных очагов смысла из жизненного мира современной культуры.
Вообще-то цифровая эпоха тут ни при чём. Дело не в том, что не нужно усовершенствовать библиотеки, модернизировать библиотечное дело и т.д. Технический процесс – это одно, отношение государства и общества – совсем другое. А здесь ситуация крайне неприглядная и в целом тупиковая. Нет понимания того, что в своём классическом виде библиотека – это пространство смысла, причём пространство публичного смысла, в котором чудесным образом время и вечность существуют в настоящем.
Через библиотеку происходит прикосновение к таинству книги. Вся эта библио¬течная «архаика» – стеллажи, карточные каталоги, выставки, сами библиотекари – создает неповторимую атмосферу загадочности, связанную с образами высокой культуры. И не прошлой, ушедшей, канувшей куда-то в ненужную древность, а культуры как таковой. Это большая редкость и реальная альтернатива всеохватной бессмысленности, приобретающей катастрофические размеры.
Но «глотатели пустот» требуют себе зрелищ, прежде всего зрелищ. Это соответствует логике полной визуализации и коммерциализации жизни и культуры, которая происходит прямо пропорционально интеллектуальному и конечно, духовному обмельчанию человека. Показателем чего является, как говорят профессионалы книжного дела, «провал потребности чтения в России» (см. беседу с генеральным директором издательства «Молодая гвардия» Валентином Юркиным, «ЛГ» № 12, 2016).
Это какой-то невероятный парадокс, граничащий с насмешкой, но в ситуации неуклонного роста книжной продукции, в том числе и цифровой, мы вынуждены говорить об отсутствии потребности в чтении. По крайней мере о существенном видоизменении этого процесса.
И это неслучайно, ведь само по себе чтение – глубочайший экзистенциальный акт, вовлекающий всё существо человека в работу смысла. Чтение не может быть отдыхом и развлечением, поскольку это работа. А потребность в чтении, умном чтении, – это духовная потребность, одна из наиболее сложноорганизованных, свидетельствующая о человечности каждого из нас. Если такая потребность у человека отсутствует, то с ним что-то не в порядке на серьёзном уровне. Если нет такой потребности в национальном масштабе, тогда это катастрофа. Отсутствие потребности в умном чтении – это диагноз.
То, что сегодня человек перестаёт читать, симптоматично. Он отучается понимать, то есть, с одной стороны, критически воспринимать действительность, а с другой – созерцать, рефлексировать, видеть в ней нечто большее. Всему этому учит чтение. Современный «глотатель пустот» – это, конечно же, без всякого морализма, пользователь интернета. Виртуальная реальность – очередная ловушка для смысла. Ирония в том, что цивилизация достигла своего максимального технического прогресса одновременно с максимальным убытком своего духовного капитала.
Стремление к чтению как философскому деланию в ситуации отсутствия запроса на истину со стороны общества считается неоправданной роскошью – несовременной и непрагматиичной. Этот запрос если и не умер окончательно, то умирает на глазах. Культура высокого научного и философского мышления, увы, покидает университетское пространство, поскольку коммерческие интересы в образовании выше бескорыстного поиска истины. Деконструкция метафизики в теоретическом плане приводит к деструкции образования в реальности.
В этом смысле библиотека, которая органично связана с чтением и, соответственно, со всеми глубинными процессами становления человечности, оказывается наиболее важным (возможно, уже единственным) институтом культуры, который должен противостоять нарастающей деградации. И ещё раз подчеркнём, что неслучайна эта чиновничья атака на библиотеки, за которой стоит воля большинства.
Книжная культура – весьма уязвимое место. Это очень тонкий и рафинированный бутон на толстокожем теле социальной жизни с её базовыми экономическими и политическими приоритетами. Её легко разрушить, деформировать, но трудно восстановить. Модернизация библиотеки как цитадели книжности в каком-то смысле такое же кощунство, как и модернизация кладбища. При всей, возможно, нелепости такого сравнения есть правда в том, что в жизни должны оставаться пространства нетронутой сакральности.
Возможно, культура переходит в какое-то пока неведомое и немыслимое состояние. Состояние, пугающее своим нарочитым равнодушием и даже презрением к сокровенному, потаённому. Библиотека – это, может быть, последнее, что осталось у современника, внезапно осиротевшего по части смыслов.
Источник: Литературная газета
