«Перед моим гробом нести 100 свечей, а поднос для масла завещать детям».
Недавно в Польше вышла любопытная книга гродненского историка Натальи Слиж – каталог завещаний жителей Берестья и Городни XVI–XVIII веков.
Бытовые, по сути, документы открывают правду о семейных драмах шляхты и мещан, которые стоят за громкими датами нашей истории.
Завещания как арт-объект
– С какого времени завещания известны на наших землях?
– Это раннее Средневековье, духовницы великих князей. В принципе, все персоны, которые занимали высокие должности в ВКЛ, составляли свои завещания. Мое открытие – тестамент, т. е. завещание известного протестантского деятеля Петра Кахлевского. Напечатан документ в Польше, сам Кахлевский был земским судьей в Берестье, а нашла бумагу в Гродно. У шляхтичей завещания появляются со второй половины XV века, у мещан – еще позже. Законодательно практика использования завещаний впервые закреплялась Статутами ВКЛ. Такие документы актиковывали (придавали им законную силу) в Метрику княжества – то есть подавали в главную его канцелярию, а также в канцелярии Троцкого и Виленского воеводств. В середине XVI века законодательно закрепляется требование: все документы, которые имеют отношение к собственности, должны вноситься в судебные книги. Подавали такие бумаги частного характера в земские суды. Мещане в городах, наделенных Магдебургским правом, обращались в магистраты. Другое дело, что в ту эпоху не все владели письмом...
– И как решали вопрос с фиксацией последней воли?
– Более образованная шляхта могла и сама составить документ. Тогда документ подписывал сам человек и закладывал свою печать, свидетели также подтверждали свое присутствие печатью и подписями. С этого момента считалось, что документ соответствующим образом составлен. Но несли бумагу в суд только тогда, когда человек умирал. И с момента актикования документ получал законную силу.
Мещане же приглашали урадников магистрата и писаря – такого, который умел ввести все нужные формулы речи, юридические элементы. В каталоге видно, какими мастаками были некоторые писари. Меня впечатлила книжка Берестейского магистрата: заглавные буквы в ней оформляли специальными украшениями красного и зеленого цветов. Такой подход был не просто редким – скорее, исключительным. Добавлю, что хороший писарь с аккуратным почерком – это радость исследователя. И если шляхетские писари все делали аккуратно, то мещанские – не всегда. Особенно после войн были не очень аккуратные книжки.
Шляхта – о душе, мещане – о котелках
– А можно ли проследить историю страны в этих документах?
– На самом деле завещания дают много информации: какие храмы действовали, какие в них были алтари, где совершали захоронения. Встречаются сведения о военных действиях и эпидемиях. Особенно много подобной информации было после войны с Московским княжеством 1654–1667 годов. В завещаниях все время писали о трагедии, которую пережили люди: они остались тогда без имущества, их дети или родители пропадали в плену...
– Какова была цель завещаний наших предков?
– И тогда, и теперь для семьи трагедия, если человек умирает без завещания. Так что завещающие стремились сохранить мир в семье после своей кончины. Но и распределить имущество по собственному усмотрению. К примеру, если умершего кто-то досматривал, человек мог наградить благодетеля, пусть и вопреки желанию родственников. Или лишить собственности обидчиков, что могли претендовать на часть наследства. А если смерть человека, не оставившего завещание, была насильственной или внезапной – делали инвентаризацию и проводили раздел имущества.
– Собранный вами каталог посвящен завещаниям мещан. В чем отличие их последней воли от завещаний шляхты?
– Это у шляхты была огромная преамбула о бессмертности души, о теле, о Боге. Мещанские завещания более практичные и лаконичные. Мещане не платили за место в актовой книге больше, чем это действительно надо. У мещан собственность распределялась очень детально, обозначали долги, опекунов детям. А религиозная часть, в отличие от шляхетской, была очень лаконичная. Были деньги на службу – писали, нет – завещали похоронить в поле.
Хороший пример – подробное завещание городенского радцы (члена городского самоуправления) Федора Богдановича. В 1640-м он приказал похоронить «грешное тело» в Пречистенской церкви, в семейном склепе, где были захоронены его отец, мать и жена. В завещании он детально расписал – в чем его надлежит хоронить, сколько потратить на похороны, кто и как будет управлять его собственностью после смерти, как должны ладить между собой дети и бывшие жены… Так вот, согласно завещанию, тело должны были одеть в голубую делию (верхнее мужское одеяние, подшитое мехом), подшитую байкой, выпоров оттуда подшивку и пуговицы. На похороны он назначал потратить 60 злотых с продажи надела земли в Грандичах. Две штуки (то есть два рулона по 40–50 локтей в каждом) дорогой зеленой материи для обивки стен отдать на алтарь Рождества Христа в Пречистенской церкви. Третья жена Богдановича Марина Кишмановичевна получила дом при этой же церкви, причем покойный оставил ее управлять всей его собственностью до того времени, пока она не выйдет замуж. И дочерей оставлял при матери до тех пор, пока они не выйдут замуж. Сыновьям от предыдущих браков Богданович завещал уважать Марину и не мешать выйти замуж, если найдется хороший человек. В завещании распределялась даже посуда: миски, полумиски, тарелки, поднос для масла, котелки, пилы и топоры!
Цепочка для жены бурмистра
– О чем говорится в завещаниях представителей разных конфессий?
– Мне встречались документы католиков, православных, униатов, протестантов. Отличаются они только тем, что чем больше верил человек, тем больше внимания он отдает религиозной части завещания. Скажем, части пожертвований на храмы. Например, подскарбий ВКЛ Иван Горностай составил сразу два завещания – имущественное и религиозное. В последнем он уделил огромное внимание тому, как его похоронить. Даже количество свечек приводилось: «Вакол труны павінны былі несці 30 вялікіх свечак у сажань, а 100 такіх жа – несці перад труной».
– А есть ли отличия между завещаниями городенцев и берестейцев?
– Кардинальных нет. Но отличие имеются по вероисповеданию. В Берестье сохранилось православное окружение – здесь поддерживали эту конфессию, жертвовали на церкви. А в Городне к середине XVII века все храмы стали униатскими. Кроме того, среди берестейцев встречаются более богатые мещане, у которых есть каменные дома, лавки. Скажем, богатый берестейский мещанин, бурмистр Станислав Бобровский своей жене Алене Малишевской завещал половину фольварка Добровинский, 3 огорода на улице Ветренной, 100 злотых от аренды фольварка Козловичи, серебро, золотую цепочку, домашние вещи, вино, животных, сенокос ценой в 100 злотых… Сыну Фаустину Бобровский отдавал половину нового дома на Рынке, вторую половину фольварка Добровинский, половину из 4 свиранов (амбаров), 4 ковра, даламан (гусарский мундир) и шапку. Сын Ян забирал после смерти отца по половине дома на Рынке и от тех самых свиранов. А еще половину аптеки, делию и даламан. Сыну Станиславу досталось 500 злотых – он стал монахом. А дочь Агнешка в приданое забирала 4067 злотых и вторую половину аптечного скарба.
Кто знает, может, современные брестские и гродненские Бобровские и Малишевские, Богдановичи и Горностаи и есть далекие наследники состоятельных шляхтичей и мещан времен ВКЛ, которые владели доброй частью этих городов?
КСТАТИ
Печать у Городни появилась с получением Магдебургского права
Когда Наталья Слиж изучала завещания мещан, в берлинском архиве ей повезло обнаружить документ 1500 года городенского магистрата, отправленный магистру ордена крестоносцев по имущественным делам. Он был закреплен печатью. То есть Городня имела свою печать, как только получила право на самоуправление (Магдебургское право) в 1496 году. Важное открытие, ведь прежде не было доказательств, что город владел атрибутами права на самоуправление со времени его получения.
Автор публикации: Сергей Трефилов.
Источник: Комсомольская правда в Беларуси
