В юности известного историка едва не раздавило между вагонами, а погиб в зрелости под колесами автомобиля
«Его ждала Беларусь четыре столетия». Так называлась книга, вышедшая пятнадцать лет назад, к 85-летию известного историка Николая Ермоловича.
Судьба этого человека заслуживает стать сюжетом блокбастера. Не имея научных регалий, инвалид по зрению, он неистово увлекся тайнами прошлого своего народа. И, почти незрячий, открыл глаза зрячим на их наследие, на настоящую историю белорусской государственности, которая, оказывается, насчитывает много веков.
Легендарные книги Николая Ермоловича, вроде «По следам одного мифа» и «Древняя Беларусь», многих заставили изменить оценки белорусского прошлого, кого-то сильно возмутили, нарушив привычные стереотипы, кого-то вдохновили на творчество... Было время, его статьи и монографии распространялись в самиздате, переписывались от руки. В 1990-х, когда Беларусь стала независимой, началось и официальное признание: Государственная премия Беларуси, премия Владимира Короткевича, медаль Франциска Скорины.
Николай Ермолович погиб в 2000-м, попав под колеса автомобиля.
29 апреля мы отмечаем 100-летие этого легендарного человека. Я посетила фонд Николая Ермоловича, который создан в Белорусском государственном архиве-музее литературы и искусства. Давайте вместе полистаем некоторые документы.
Серая тетрадь
«30.ІV.50. Воскресенье.Вчера мне минуло 29 лет, а чувствую, будто 90».
Именно такую запись видим в серой школьной тетради, которую владелец приспособил под ведение дневника. Почерк здесь по сравнению с другими, более поздними, документами еще ровный, более-менее разборчивый — видно, что зрение автора еще не настолько испортилось.
В 1949-1950-х годах Николай Ермолович преподавал белорусскую литературу в Молодечненском учительском институте. Записи мыслящего человека... Того, кто способен рефлексировать, кто ставит перед собой жесткие задачи... И периодически упрекает себя в лени — это как раз обычная черта наибольших рачителей. Смотрит на мир критически. «Что-то нехорошо на душе. Нервозность. Беда с этими духовными евнухами-мещанами. Нельзя сказать, что мещанин не активен. Только эта активность идет в одном направлении: в Пробуждении активности настоящей».
Периодически появляются периоды вдохновения.
14 января 1949: «Молодость не загублена, она посеяна в плодородную почву, она взошла и принесла плоды старицею. Она снова входит в меня»
На следующий день молодой учитель делает в дневнике длинную запись, похожую на набросок повествования. Главный герой-учитель М. «С таким народом не пропадешь, работа на него никогда не останется напрасной, на него можно положиться. Самое большое счастье — работать на него... С такой мыслью ехал М. на работу».
А потом — выступление М. перед колхозниками и жестокое столкновение его идеалистических представлений о народе с отношением сельчан к молодому учителю:
«Не важна птица, когда сюда приехал. Важный человек сюда не приедет. После: чего ты сюда приехал? Для тебя нашлось бы место лучше нашего».
Очевидно, что картина списана из жизни.
Автобиография
Каким он был? Поэт Микола Аврамчик вспоминал:
«До войны три года мы учились с Николаем Ермоловичем на одном курсе литфака Минского педагогического института. Еще на первом курсе... я обратил внимание на тихого юношу, что держался немного обособленно и выделялся серьезностью и замкнутостью. Меня особенно удивляло, что этот первокурсник с плохим зрением все свободное от занятий время просиживал в институтской читальне, что-то вычитывая и конспектируя».
Давайте дополним картину отрывками автобиографии и воспоминаний, которые можно прочитать на отдельных листах из фонда Ермоловича.
В автобиографии, написанной 4.03.1985 г., Ермолович пишет:
«Во время Великой Отечественной войны судьба меня забросила в Мордовскую АССР, куда я эвакуировался из Беларуси. По состоянию здоровья я не был призван в Красную Армию, свыше двух лет жил в мордовском селе Лобаски, работая там учителем. И хотя я был окружен вниманием своих новых знакомых и друзей, однако отрыв от родного края, тревога за его тяжелую судьбу под фашистской оккупацией заставляли все время быть мыслью в Беларуси... И вот где-то в конце 1941 г. мне удалось списаться с поэтом Михаилом Машаром, с которым я работал перед войной в Шарковщинском района. Он был сотрудником газеты «Советская Беларусь», которая начала тогда выходить в Москве. И в скором времени мне стали приходить ее номера... Незабываемым остался в моей жизни момент, когда я в одном из номеров «Советской Беларуси» прочитал стихотворение П. Бровки «Рана». В нем говорилось о бойце белорусе, который залечил восемь ран, полученных им в боях, только одна рана по-прежнему у него не заживала. И это рана — болезненная грусть по Беларуси, с которой она была разлучена. И поэтому вылечить от него могла только родина...»
Свою рану тоски по родине Николай Ермолович зависит уже в 1943-м — «был отозван из эвакуации в Беларусь, восточные районы которой были уже освобождены от фашистских оккупантов». Но возвращение не было радостным: «И вот передо мной возникло ужасное зрелище разрушенных городов и местечек, сожженных деревень (многих вместе с людьми), истощенного населения, ведь многие были вывезены на фашистскую каторгу».
Молодой учитель горел жаждой деятельности.
«Творческую работу я начал в 1936 г., когда в печати начали появляться мои первые литературные опыты. Однако постоянную научно-литературную деятельность я начал в 1948 г. исследованием творчества белорусских писателей. Одновременно я заинтересовался историей Беларуси».
До этого пункта имею уточнение: в архиве хранится тетрадь с рецензией Николая Ермоловича на статью печально известного критика Алеся Кучера о поэме Якуба Коласа «Новая зямля». Статья была напечатана в журнале «Полымя» в 1946 году. Название рецензии Ермоловича красноречиво: «Мелкая философия на глубоком месте». Автор аргументированно доказывает, что «критик Кучер не только плохо разбирается в литературе, но и в окружающей жизни».
Он, теряя зрение, работал неистово.
«Живя в Молодечно, я с начала 60-х годов почти ежедневно ездил в Минск, где в Национальной и Академической библиотеках изучал летописи, хроники и другие исторические материалы. В результате этого я в 1968 г. закончил книгу «По следам одного мифа» об образовании Великого Княжества Литовского... Однако книга в то время не была напечатана и увидела свет только через 21 год, в 1989 г., и переиздана в 1991 г. Дело в том, что, занявшись исследованием нашего прошлого, я пришел к выводу, что история Беларуси — это прежде всего история войн и бед, происходивших на ее территории. Как хорошо отметил Я. Колас,«тут схадзіліся плямёны спрэчкай лёс свой вырашаць, каб багата адароны родны край наш зваяваць».
Листы без названия
А вот на отдельных листах записана страшная история, которая случилась с Николаем Ермоловичем, как можно понять, во время войны, когда он ехал на поезде и решил выйти на одной из станций, чтобы что-то купить у женщин на платформе.
«Деньги у меня были, хоть небольшие. Но тамбур был закрыт, и я решил вылезти между вагонами. Это можно было сделать, так как «гармошки», которыми закрываются переходы одного вагона в другой, были порваны. Поезд остановился, и я сразу с площадки между вагонами стал пробираться на всходы вагона. В это время поезд почему-то пошел, вагоны стали сближаться и сжимать меня «гармошкой». Я, конечно, испугался сразу, стал кричать душераздирающим голосом, которого почему-то сам не слышал, и постепенно падать в обморок, успев еще заметить людей, которые со страхом смотрели на меня. Я пережил смертельный ужас, так как думал, что моей жизни пришел конец. Интересно, что в моем сознании за столь короткое время всплывали и какие-то малости с младенчества, тоже вспомнились слова: «Да вот где таилась погибель моя». После вдруг ужас пропал, и я потерял сознание. Потом мне показалось, что я лечу снизу вверх из какой-то ямы. Я пришел в сознание...Чего это я лежу на земле, и вокруг меня стоит большая толпа людей. Потом, вспомнив все, что было, я снова испугался и стал кричать. Поезд задержали на станции. Пришел врач. Меня занесли в вагон для раненых и даже дали для сопровождения меня в Москву врача-женщину...»
По дороге Николаю, которого чуть не раздавило между вагонами, стало плохо, и он спросил у своей врачихи, выживет ли: «она успокоила меня, но по лицу ее я понял, что она сама не верила в свои слова. А тут еще какой-то раненый сказал: «Зачем, чтобы человек мучился ? Дать ему какого порошка, чтобы быстрее умер». Жестокое было время».
С Казанского вокзала юношу забрала скорая помощь и отвезла в больницу. Там ему поставили серьезный диагноз: сотрясение мозга, повреждение грудной клетки, переломы.
«Шутки сказать, вагоны сжали! Лежу день-другой и вижу, что не умираю. Немного обрадовался. На шестой день я себя хорошо чувствовал и стал проситься, чтобы выписали».
На выписку с незалеченными переломами Ермолович просился, так как в больнице очень плохо кормили, он голодал.
Что же, держать не стали... Когда шел по коридору, то увидел в зеркале, что его глаза, как сгустки крови. Испугался, вернулся к врачу... Тот сказал — через месяц-другой пройдет. Но, наверное, пережитая травма повлияла и на без того плохое зрение.
Красный блокнот
А вот перед нами — красный блокнот с выжатой на обложке надписью «Моя библиотека». Владелец где-то в 1970-х записывал туда свои мысли и творческие наброски. Почерк уже трудно читаемый, но отдельные строчки можно разобрать. Очень много размышлений на тему судьбы Беларущины:
- «Материнский язык — а мать рада, что сын говорит не так, как она».
- «Национальная гордость — высшее чувство, и не все к нему дорастают».
- «Прежде всего защищать, а после изучать. Иначе будет нечего изучать».
- «Пока у народа не будет интеллигенции, его не будут замечать, и он будет «никто».
Есть следы тяжелого настроения:
- «Скучно, как среди автоматов».
- «Работал сверх возможности, хотя получал меньше потребности».
- «Человек творческий — это не человек нормы».
Встречаются в блокноте черновики стихов, а также записанные адреса. Вот — знакомый адрес, улица Куприянова, 9. Здесь жил поэт Сергей Новик-Пяюн, также легендарный человек, который в Западной Беларуси еще в 1920-х организовал Общество белорусской школы и сотрудничал с белорусскими детскими изданиями, побывал в фашистском лагере смерти, а после войны — в сталинских лагерях. В блокноте указано, как добраться до Куприянова с вокзала, так что Ермолович точно бывал у Сергея Михайловича в гостях. Им, рачителям Беларущины, было о чем поговорить.
И запись, которая определенным образом объясняет изнурительный труд больного человека: «Суд над собой — главное. Буду самым безжалостным. Приговор — на пожизненную каторгу».
Автор публикации: Людмила Рублевская.
Источник: Звязда
28 апреля в галерее «Мобильная» (3-й этаж) Национальной библиотеки Беларуси стартовала художественная выставка «Древняя Беларусь», посвященная 100-летию со дня рождения белорусского историка Миколы Ермоловича.
