Один из самых известных комбинаторных циклов в истории поэзии состоит из десяти сонетов, которые Раймон Кено предлагает прочесть множеством разных способов. Причем время подобного прочтения намного превышает время человеческой жизни.

Прямая речь: «Десять начальных сонетов Кено написаны александрийским, то есть двенадцатисложным, стихом с ударениями на шестом и двенадцатом слоге и словоразделом (цезурой) между шестым и седьмым слогом. Схема рифм задана сонетной формой: aBaB aBaB ccD eeD, а при совпадении рифм во всех десяти сонетах появляется возможность переставлять строки „по горизонтали“: на месте первой строки может стоять любая из десяти первых строк (что дает десять возможностей), на месте второй − любая из вторых (что умножает число возможностей еще на десять) и так далее. В результате и получается объявленное число − 10¹⁴ стихотворений».

Татьяна Бонч-Осмоловская

Рон Силлиман «Кечак» / Ron Silliman “Ketjak” (не окончена)

Цитата:

«Вращается дверь.

Вращается дверь. Последовательность объектов, по видимому, такова: караван феллахов, цирк − все они медленно перемещаются вправо к исчезающей линии горизонта.

Вращается дверь. Фонтаны финансового квартала. Плавучие дома, прибитые к берегу отливом только для того, чтобы снова поплыть, когда закат отразится в воде. Последовательность объектов, по видимому, такова: караван феллахов, цирк, верблюды, тянущие клетки с медведями, ручные страусы в смешных шляпах − все они медленно перемещаются вправо к исчезающей линии горизонта».

Перевод Кирилла Корчагина

Как устроено

Огромная поэма, написанная по принципу развития числа Фибоначчи, предполагает постепенное усложнение синтаксиса и, как следствие, усложнение картины социального мира, способной вмещать в себя чуть ли не всю мировую историю. Необычное название поэмы отсылает к балийскому ритуалу, разыгрывающему военные сцены из Рамаяны.

Прямая речь: «Она построена по принципу, напоминающему ряд чисел Фибоначчи, когда каждое следующее число равно сумме двух предыдущих: по мере продвижения по такому ряду разрыв между соседними числами все более увеличивается».

Кирилл Корчагин

Ингер Кристенсен «Алфавит» (1981)

Цитата:

1
абрикосовые деревья есть, абрикосовые деревья есть

2
папоротник есть; и брусника, брусника
и бром есть; и бомба водородная, бомба

3
цикады есть; цикорий, цинк
и цитроновые есть; цикады есть;
цикады, циклады, цикута, церебеллум

4
Дрофы есть; драмы, куклы долли,
душегубы есть; дрозды, дрозды;
дымка тумана, диоксин и дни; дни
есть; дни, дать дуба; дистих
есть; дистих, дни, дать дуба

5
есень есть и осень и ясень; есень; ересь
есть; и единственное есть; епифания,
едина плоть вдов, единорог есть; детали
есть памяти, память и памяти свет;
и − после − всесветие есть; дуб и ель
есть, и ежевика, единый род, уединение
есть, гага-птица, и паук-птицеед есть,
и эссенция, и грядущее, грядущее

Перевод Алеши Прокопьева

Как устроено

Поэма датской поэтессы Ингер Кристенсен подчинена двум конструктивным принципам. Во-первых, количество строк в каждой части поэмы зависит от последовательности Фибоначчи, где каждое следующее число складывается из суммы двух предыдущих чисел (0, 1, 1, 2, 3, 5, 8, 13, 21, 34, 55, 89, 144, 233, 377, 600…). Иначе говоря, если в первой части поэмы всего одна строчка, то в четырнадцатой части их уже 600. Во-вторых, в датском оригинале поэма следует буквам латинского алфавита, начинаясь со слова на букву A и заканчиваясь словом на букву N.

Прямая речь: «Выдающимся качеством поэмы „Алфавит“ является ее безмятежность, ее способность помещать ядерное оружие в огромную панораму мирового естества. Но атмосфера угрозы никогда не рассеивается. Мы больше не в Эдеме. Несколько страниц спустя нам напоминают, что „водородная бомба есть“; вскоре после этого нам напомнят, что есть еще и кобальтовая бомба».

Остин Аллен

Милорад Павич «Последняя любовь в Константинополе» (1994)

Цитата:

Как устроено

Имеют ли отношение к математике карты Таро? Вроде бы нет. Однако если мы подойдем к вопросу с другой стороны, окажется, что на Таро можно взглянуть с точки зрения, например, теории вероятностей. В романе Милорада Павича «Последняя любовь в Константинополе» главы подчиняются законам гадания, так что читатель самостоятельно создает свою собственную книгу в зависимости от того, как лягут карты.

Прямая речь: «Если же говорить о стороне не формальной, а содержательной, то книги Павича являются − по большому счету − утраченными (и восстановленными) звеньями между мифом, с его естественным отношением к чуду, тайнам, превращениям и вечному возрождению мира, и „скучной“ современностью, в тесных рамках которой мы просто живем, забыв о том, например, что если время не успело бы по какой-то причине пересечься с вечностью, то и никакой современности бы не возникло. Но так как мы живем сегодня, сейчас, то пересечение все-таки состоялось − миф продолжается. Павич − один из немногих хронистов этого невидимого большинству процесса».

Игорь Кузнецов

Павел Жагун Carte blanche (2010)

Цитата:

1.1.
дыхание

2.1.
валькирия колба

3.1
мустафа убил
джамала

4.1.
сенека похрустывать яблоко снега

5.1.
кириллический сад воскрешение
ливня мальков

<…>

5.2.
здесь должно быть пять слов

4.2.
резвость − попытка вкусить чебурек

3.2.
москва и гондола

2.2.
микроскопический ужас

1.2.
сейчас

Как устроено

Одно из самых сложных произведений современной русской поэзии. Оно основано на последовательном прибавлении одного слова в каждом новом фрагменте, что роднит эту книгу с древней традицией ропалической поэзии. Важно и то, что, дойдя ровно до середины, текст движется в обратную сторону − к уменьшению каждого последующего фрагмента ровно на одно слово.

Прямая речь: «Расположение слов внутри строки или строфы − всего отдельного текста − таково, что физические расстояния между лексемами стремятся к неповторимости на малом пространстве: это могут быть зияния, лакуны, неожиданные провалы. <…> Сами слова, данные в основном со строчной буквы, по мере приближения от 1 к 111 выстраиваются в причудливые фигуры, которые тяготеют к четкой строфичности и даже с дразнящими анжамбеманами − вполне классической форме, здесь сымитированной, так как заключает она в себе верлибр».

Петр Казарновский

Автор: Денис Ларионов.
Источник: Нож