Сегодня отмечает свой юбилей поэтесса, писательница, библиограф Людмила Сильнова. Присоединяемся к поздравлениям и предлагаем вторую часть интервью с нашей коллегой.
В заключительной части интервью Людмила Даниловна делится своими мыслями о современном литературном сообществе и рассказывает о Суперчитателе, Зачарованной стране и источнике вдохновения для Поэта.
– Помню, как я впервые увидела ваши «рысасловы» в журнале «Крыніца». Для меня это было наподобие культурного шока, и в то же время я ощутила восторг – оказывается, писать стихи можно и так! Скажите, как вы пришли к эксперименту в поэзии? Кто стал вашим вдохновителем?
– Экспериментировать с вещами я любила с детства. Комкала газеты, разбирала погремушки, рвала зеленые листья «на оборки», бегала далеко по улице смотреть – куда сбегает весенняя вода вдоль бордюров, а также смешивала карандашные линии или краски в поисках новых оттенков... Ведь мои дяди были учеными-химиками! Экспериментаторство было у меня в крови. Мне даже в школе больше нравились писатели, которые рисуют: на полях своих рукописей, на мольбертах, в записных книжках: Александр Пушкин, Михаил Лермонтов, Владимир Маяковский, Велимир Хлебников, Владимир Короткевич, Василь Быков, Александр Рязанов... Я считаю себя ученицей Алеся Рязанова – не напрямую, а как бы «студенткой с дистанционной формой обучения». В 1980–1990-х гг. у нас с ним было несколько важных творческих бесед. Можно сказать, «экзаменов» в реале. Он даже подарил мне «с профессорского плеча» название одного моего экспериментального жанра – «рысаслова».
До своей первой публикации в молодежном журнале «Крыніца» я мысленно называла эти зарисовки идей громоздким конгломератом «графические образы слов». Рязанов вдохновил меня двигаться дальше! Привил понятия «простоты», «многоуровневости произведения» и некоего дерзкого поэтического «бесстрашия». Мне и сейчас нравится, что он делает в белорусской литературе. (В зрелом возрасте мы стали почти одного поколения: лет у каждого набежало – и возрастная разница между нами уменьшилась).
Евгения Галиевская, заведующая сектором обслуживания специализированными коллекциями отдела обслуживания специализированными фондами: Раннее творчество Людмилы можно сравнить с «Черным квадратом» Малевича. Это искусство не для всех – экспериментальное, иногда непонятное. Со временем ее поэзия менялась, развивалась, росла и взрослела. То, что Людмила пишет сейчас, находит отклик в душе, бьет прямо в сердце. Могу со всей уверенностью сказать: да, Людка Сильнова состоялась как поэт!
– Однажды в приватной беседе я услышала такое мнение: автор, пишущий на белорусском языке, ограничивает круг своих читателей, и тому, кто желает стать по-настоящему популярным (то есть читаемым), следует писать по-русски, а еще лучше – по-английски. Как тут возразить? Что можно сказать в защиту белорусскоязычных авторов?
– Белорусский язык мне как автору нравится больше всего: он свой, он отражен в моих генах, бродит эхом неожиданных рифм в моей голове и, главное, – он очень подходит мне для творческих экспериментов. Как в Средние века ученые и поэты европейских стран использовали латинский язык, так, полагаю, и в нашей Беларуси начала ХХI в. ученые (в первую очередь гуманитарии) и писатели лучше раскроют свои таланты через родной белорусский язык.
Для меня белорусский язык – высокий язык поэзии. Не язык улиц, магазинов, поликлиник, многоязычного людского потока столицы... Я бы сравнила белорусский язык с десертом. Русский язык – с супом. А английский – с сытным блюдом на второе. Если у твоего литературного произведения (или произведений) есть все три варианта, тогда ты – ресторатор, т.е. настоящий рыночный игрок. Но так вышло, что мой удел – некоммерческая литература. Можно сказать, маленькое домашнее кафе со сладостями от хозяйки. Так, для души, для соседей по улице... Ну, что же! На это тоже есть спрос.
– Сегодня люди вообще читают мало, а по-белорусски – и того меньше. Так кто же он, этот Суперчитатель, для которого пишут белорусскоязычные авторы? Где искать читательскую аудиторию?
– Своей читательской аудитории я не ищу. Мне достаточно образа «Суперчитателя», который я давно для себя придумала: «Ён ёсць, гэты Суперчытач, / Фантазій маіх раскідач! / І вершы прыдумвай, хоць плач…» Может, это «Герой войны за празрыстасць» литератора-философа Игоря Бобкова? Такие вещи трудно выразить словами. Вот возьму и нарисую себе что-нибудь в задумчивости...
– В ваших произведениях нередко упоминается «Зачарованная страна» – «Зачараваная краіна». Это аллегорический образ? Или же параллельная реальность, некий фэнтезийный континуум вроде Нарнии или вселенных Толкиена? Когда именно вы открыли для себя эту Зачарованную страну – или же она был с вами всегда?
– «Зачараваная краіна» – так называлось одно мое стихотворение (оно вошло впоследствии в одноименный сборник). Есть и другое, чуть длиннее и с пояснениями. Это стихотворения о мифической стране: немного Полоцком княжестве, немного Великом Княжестве Литовском, немного империи, немного современной республике – но все это в воспоминаниях и восприятии лирической героини и юного героя тех строк. Примерно, как в культовой киноленте «Солярис»... С другой стороны, Зачарованная страна – это вселенная всех тех образов, которые автор имеет в своем творческом шкафу. Возможно, даже из собственного детства... Что касается модного сегодня фэнтези и волшебных стран вроде Нарнии, популярности писателя Толкиена, то это все – коммерческая, хорошо обработанная маркетологами и отшлифованная ими до «золотого блеска» литература. Хотя несколько стихов-видений в этом стиле я написала когда-то (например, «Муза и меч»). В качестве эксперимента.
– Мне всегда казалось, что творческая личность – поэт, писатель или художник – немного волшебник или прорицатель. Случалось ли так, что некоторые из ваших стихов оказывались пророческими? И способно ли творчество как-то влиять на действительность, изменять ее?
– Я считаю, что творчество не только способно, но и должно влиять на действительность («Да нанатэхналогій / Хачу аднесці слова»), менять ее в лучшую сторону – как для человека, так и для нашей общей экосистемы в целом. Поэтому, по большому счету, поэт или художник – это ученый (обученный в учебном заведении и наученный собственным жизненным опытом), человек-практик, в чем-то прорицатель, а для кого-то и волшебник... Иногда и у меня случались такие «волшебные» совпадения. Когда-то я написала для «Анталогіі беларускага санету» единственный в моем экспериментальном творческом багаже сонет под названием «Васількі». И его включили в сборник, мой первый сонет! А художник украсил обложку и заставки на страницах – васильками (меня это по-хорошему удивило и взволновало!) В том сонете в самом конце были строки об этих синих цветах полей: «Пасланнікі нябёс, людскіх шляхоў украса». И вот недавно по всем газетам и телеканалам прошла информация с цветной «картинкой»: компания «Белавиа» заказала самолет новой серии, которая в дальнейшем будет расширяться. Он – в сине-белых тонах, на хвосте и во внутреннем дизайне салона использован образ... василька. Вот так совпадение! Или яркий образец какой-то подспудной, скрытой, но плодотворной работы поэта?
– Как изменилось белорусское литературное сообщество по сравнению с восьмидесятыми или «нулевыми»? Стало больше искренности или, наоборот, снобизма, погони за модой?
– По сравнению с 80-ми годами, когда я только начинала печататься (но не сочинять свои литературные «печатные платы»!), было больше надежд и веры – в себя, в друзей-соратников, в лучшие качества человека как феноменального земного существа... Сегодня больше горечи в моих наблюдениях и рассуждениях. Как и в моих новых стихах (вы о них еще не знаете). А так называемая госпожа Мода поширела в плечах и бедрах, сделалась крикливей и наглей. Стучится в двери всех учреждений...
– Многие молодые литераторы стремятся писать в «модных» жанрах, которые в белорусской литературе либо совсем не представлены, либо представлены слабо. Например, Владимир Садовский написал зомби-хоррор, Андрусь Горват опубликовал свой собственный блог, Роман Свечников совершил кругосветку автостопом и напечатал свои путевые заметки. В то же время никто не стремится создать нечто фундаментальное, многотомное. Возможно, в последнем действительно нет необходимости, и авторам следует сосредоточиться на заполнении этих лакун, чтобы белорусская литература соответствовала духу времени?
– Я лично против «заполнения лакун» произведениями на белорусском языке. Есть в этом какое-то «лакейство», что-то вторичное, формальное. То, что не возвышает, а лишь заявляет о себе... Разве что гении могут быть здесь исключением – например, Максим Богданович. А на произведения большого формата сейчас, действительно, у нас просто нет времени.
– Не секрет, что в любом обществе имеются определенные недостатки, которые поэт, творческая личность, ощущает особенно остро, даже мучительно. Но, с другой стороны, из боли, «из сора» растут стихи. Возможно, душевные страдания – нормальное состояние для поэта?
– Душевные страдания, боль – это не нормальное состояние для поэта. Нормальное состояние для поэта – радость вдохновения, творчества, признания... Я так не люблю этой вечной привычки считать людей искусства душевнобольных, слабыми. Стараюсь своим творчеством и жизнью создавать более позитивные и сильные представления. Я же Людка Сильнова – Человек Сильный.
Евгения Галиевская: Людмила Сильнова в большей степени поэт, чем библиотекарь. Творчество – это потребность, которая идет из души, и этому невозможно научиться. Поэтом надо родиться. Людмила, поэт от природы, видит мир иначе, чем мы. И в художественных произведениях, и в самых будничных вещах она способна усмотреть то, на что мы просто не обратили бы внимания. Людмила – уникальный человек. Она не такая, как мы, она – другая. И прекрасно, просто замечательно, что такие люди есть!
Благодарим за интервью!
От имени коллектива Национальной библиотеки Беларуси примите наши искренние поздравления. Желаем творческого вдохновения, благодарных читателей, плодотворной работы, здоровья и благополучия!
Беседовала Гуринович Владислава, ведущий библиотекарь отдела сопровождения интернет-портала Национальной библиотеки Беларуси.
Читайте также первую часть интервью.
