Тургенев прославился как эталонный портретист и мастер пейзажа, а его стиль ни одно десятилетие служит камертоном для русских и европейских романистов. Несмотря на это, имя писателя еще при жизни обросло несметным количеством эпитетов и легенд. Кем его только не называли – Хлестаковым, русским западником, несносным человеком, третьим лишним в семье Виардо. Накануне юбилея Тургенева мы подумали, что хорошо было бы развенчать парочку таких мифов и вдобавок рассказать о писателе нечто такое, о чем его читатель давно хотел узнать. Для этого корреспондент It book встретился с ведущим научным сотрудником Орловского объединенного государственного литературного музея им. И. С. Тургенева Людмилой Анатольевной Балыковой на родине Ивана Сергеевича – в городе Орле.

Характер Тургенева – миф или реальность?

Например, известна такая история, когда юный Тургенев, оказавшись на терпящем бедствие пароходе, потребовал посадить его в лодку раньше женщин и детей, потому что «он единственный сын своей матери». Так правда ли, что Иван Сергеевич был «несносным» человеком – необязательным, трусливым, малодушным?

Когда говорят о мифах об Иване Сергеевиче, на ум приходят слова известного тургеневеда Владимира Алексеевича Громова: «Вы знаете, Тургенев – великий мистификатор», – говорил он. Иван Сергеевич порой намеренно создавал мифы о себе, преследуя при этом единственную цель – пресечь всяческие попытки посторонних залезть в его душу.

В молодости Тургенев бывал капризен и импульсивен, Александр Иванович Герцен называл его в ту пору Хлестаковым. С этим образом эксцентрика и фанфарона и была в какой-то мере связана известная история с пожаром на море. В мае 1838 года Тургенев попал на пароход «Николай I», который потерпел крушение у берегов Травемюнде. Корабль загорелся, среди пассажиров началась паника. Но из разных источников доподлинно известно, что Тургенев ни женщин, ни детей не расталкивал, более того, спустившись в шлюпку, помогал принимать остальных пассажиров.

Тургенев неоднократно в течение всей жизни будет возвращаться к этому эпизоду на море, а за три месяца до смерти, пропустив эту историю через сито воспоминаний, продиктует ее на французском языке Полине Виардо (сам он к тому времени писать уже не сможет). Впоследствии этот рассказ будет переведен на русский язык и получит название «Пожар на море».

До сегодняшнего дня дошла еще одна история, опровергающая миф о малодушии и трусости писателя. Когда Тургенев приехал в свое поместье на каникулы и, узнав, что его матушка решила продать свою крепостную девушку соседской помещице, славившейся особой жестокостью, заявил, что ни при каких условиях не выдаст ее. А когда исправник пришел за крепостной, Иван Сергеевич вышел с ружьем ему навстречу и закричал: «Стой, не то стрелять буду!» Так возникло дело «о буйстве помещика Ивана Сергеевича Тургенева».

Когда в 1853 году собирали ополчение на Крымскую войну, Тургенев заявил: «Если мне выпадет жребий, я сменю перо на саблю». Его патриотические чувства были очень сильны. Об этом свидетельствует еще один эпизод, произошедший в ресторане Карлсбада. Во время обеда Тургенева туда заглянул бедный русский мигрант, после ухода которого два прусских офицера стали глумиться над ним – дескать, он такой же попрошайка, как и его отечество. Услышав пошлую выходку немецкого юнкера, Тургенев, внешне оставаясь спокойным, встал и обратился к нахалу так, что каждое его слово было слышно во всех углах комнаты: «Милостивый государь, не приняв в соображение, что здесь находится много русских, вы осмелились оскорбить их отечество и одного из их соотечественников. Россия так могуча, что она презирает всех нахалов, как бы они не назывались и не нуждается, чтобы ее защищали от них. Я не требую, чтобы вы взяли свои слова назад, я не требую того, чтобы вы извинились, но я требую одного и, надеюсь, меня поддержат в этом требовании все находящиеся здесь порядочные люди.

Автопортрет-шарж И.С. Тургенева

Прошу вас встать из-за стола и удалиться из нашего общества. Человек, позволяющий себе без всякого повода неприличные выходки, не может быть терпим в кругу порядочных людей». В конце концов немцы не только ушли из этого ресторана, но вынуждены были уехать и из Карлсбада. Все это говорит о незаурядном мужестве человека, который мог, как говорил Иван Сергеевич, «посмотреть самому черту в глаза».

Иван Сергеевич умел постоять и за честь близких, даже если для этого требовалось прибегнуть к крайним мерам, например, к дуэли. Так, однажды, будучи в гостях у Афанасия Фета, когда зашла речь о воспитании его дочери Полины, Тургенев рассказал: для того чтобы воспитать в ней чувство деятельного добра и сочувствия к обездоленным, он распорядился, чтобы она штопала одежду бедняков. Лев Толстой на это заявил: «Какая картина! Богатая девушка держит на коленях одежду нищих, это не воспитание, а ложь и фарисейство» (это позже Лев Николаевич сам будет приобщать своих дочерей к уходу за бедняками). Тургенева обидело это замечание Толстого, он вскочил и закричал: «Замолчите или я заставлю вас замолчать оскорблением!» и тут же уехал в Спасское. Толстой направил ему письмо с вызовом на дуэль, но Иван Сергеевич этого письма не получил, в связи с чем возник очередной миф, что Тургенев де трус и стреляться отказывается. Когда письмо все же достигло Тургенева, он ответил, что принесет Толстому сатисфакции, где и когда тому будет угодно.

В итоге приятели разошлись на семнадцать лет. У них, как говорили, наступил семнадцатилетний «расплев». Но даже в этот период Тургенев продолжает хлопотать перед парижскими издателями о переводе и публикации во Франции романа Толстого «Война и мир».

В 1878 году Толстой направил Тургеневу примирительное письмо: «По правде говоря, зная, как Вы добры, я почти уверен, что Ваше враждебное чувство ко мне прошло еще прежде моего. Если так, то, пожалуйста, подадимте друг другу руку… <…>». Тургенев не помнил зла и тотчас ответил Толстому, после чего писатели встретились в Ясной Поляне и в Спасском-Лутовинове, и поддерживали переписку до самой смерти Ивана Сергеевича. Стоит сказать, что последнее письмо, написанное собственной рукой, Тургенев адресовал именно Толстому.

Тургены

Мало кому известно, что у Тургенева по отцовской линии были тюркские корни – Тургены, вышедшие из Золотой Орды в середине пятнадцатого века – предки Ивана Сергеевича, происходили от мурзы Льва Тургена, которого крестил Василий Темный и нарек при крещении Иоанном. По этому поводу Тургенев на упреки, что, дескать, вы, Иван Сергеевич, вечно находитесь в разъездах, обычно отвечал: «Ну что вы хотите, ведь мои предки – кочевые татары».

Феномен «тургеневской девушки»

Л.Н. Толстой в одной из своих статей пишет: «Тургенев сделал великое дело тем, что написал удивительные портреты женщин. Может быть, таких, как он писал, и не было, но когда он написал их, они появились». Так кто она такая, «тургеневская девушка»?

Однажды из французского города Бельфор в музей Тургенева в Орле приехал один из потомков рода Тургеневых и во время прогулки по музею поинтересовался, кто такая тургеневская девушка, на что получил ответ в форме цитаты из тургеневской поэмы «Параша»: «Однажды я, с невольною печалью, ее сравнил и с бархатом, и с сталью…» Бархат здесь олицетворяет нечто мягкое и нежное, в то же время дорогое и изысканное – редкостное. С другой стороны, сталь передает непоколебимый нравственный стержень, который присущ характеру тургеневской девушки. Сегодня над этим образом часто иронизируют, называя тургеневскую девушку то кисейной барышней, то синим чулком, которая в век эмансипированных леди приходится как бы не ко двору.

Писатель Даниил Андреев как-то заметил, что в русской литературе женское начало не было воплощено в архетипы, в отличие от античной и западноевропейской традиции, где существует масса женских образов – Афродита, Диана, Гера. И тут, в начале девятнадцатого века появляется пушкинская Татьяна и, как из-под жезла Аарона, являются женские образы Тургенева, из которых он особенно выделял образы Лизы Калитиной, Елены Стаховой, Лукерьи из «Живых мощей» – девушек поразительной кротости, нравственной красоты, чистоты и гармонии.

Героини Тургенева всегда проходят испытание чувством, и через него открывается их суть. Его хрестоматийная героиня Ася в одноименной повести предстает то Форнариной, то Татьяной Лариной, то кроткой и домовитой, то, как мальчишка, лазающей по скалам. Ее портрет в начале повести абсолютно зыбкий. И только когда она произносит: «Ваша», мы видим завершенный гештальт.

Портрет Тургенева работы Полины Виардо

То же самое происходит и с Еленой Стаховой в романе «Накануне» – художник, который пытается вылепить ее скульптурный портрет, мучается, долго не может уловить ее образ. И только когда появляется Инсаров, портрет удается – в чертах Елены появляется определенность, которая связана с тем, что она обретает в его лице и любимого, и друга, и учителя, клянется ему в верности и без всяких условий говорит: «Ваша». Первой сказать «Я вас люблю» – еще одна отличительная особенность тургеневской героини. Несколько в стороне стоит удивительный образ Лизы Калитиной (роман «Дворянское гнездо» – прим. ред.) – подвижницы, которая уходит в монастырь. Тургенев говорил, что пришел к образу Лизы, наблюдая за русской жизнью. Сегодня существует расхожее мнение, что прототипом тургеневской Лизы были жительницы Орла – современницы Тургенева, в числе которых называют и Евдокию Коротневу, и Александру Соколову. Определенно то, что этот роман писателя связан с Дворянским гнездом (сейчас – заповедное место города Орла – прим. ред.); автор хорошо знал этот уголок на берегу реки Орлик и любил здесь бывать: в саду у него была своя любимая скамейка.

Характеру тургеневской девушки всегда присущ необыкновенный героизм. «Историческая судьба России налагает на русскую женщину особые и высокие обязанности, при исполнении которых она уже заявила столько сил и самопожертвования, столько способности к честному и стойкому труду…», – писал Тургенев, посылая деньги на устройство Женских Врачебных курсов.

А Толстой действительно говорил, что Тургенев воплотил в своих женских образах свой идеал, таких женщин, о которых он писал, до него не было, а когда он их создал, они появились. Правда в том, что Тургенев их не придумывал, а собирал из тех черт и качеств, которые наблюдал в жизни. Этот женский идеал довольно долго жил в русском обществе, и Бог весть, возродится ли снова.

Увлечения Тургенева

Иван Сергеевич был большой эстет. Достоверно известно, что к концу жизни он завершил не то роман, не то дневник, который назывался «Жизнь для искусства» и посвятил его Полине Виардо. Текст этот канул в лету, судьба его до сих пор остается загадкой. Речь в нем шла о том, как Тургенев и Полина Виардо все свои скитания, триумфы и неудачи, радости и печали превращали в творческие замыслы.

Особое место в жизни Тургенева занимала музыка. Музыкой его пленила Полина Виардо – говорили, что когда она пела, он бледнел и чуть не терял сознание. На втором месте для него оставалось слово и уже потом живопись. С 1870-х годов, по его собственным словам, он заболел «картиноманией» – участвовал в аукционах, покупал картины и стал неплохо разбираться в живописи. В этот же период в Париже был основан кружок русских художников, затем возникло Общество вспоможения и благотворительности, и Тургенев стал его секретарем – он бывал на всех собраниях Общества, хлопотал об устройстве выставок русских художников в Париже, пытался привлечь к их работам внимание критиков и прессы, в общем, брался за любую работу.

В его окружении были известные художники – Алексей Боголюбов, Константин Маковский, Василий Поленов, Илья Репин, Василий Верещагин, выставку которого помог устроить Тургенев.

Если говорить об изображениях самого Тургенева, то он особенно хорошо удался в рисунках Полины Виардо, которая неплохо рисовала. На ее рисунках Тургенев, как правило, представлен за работой – с рукописью или книгой в руках. Эти рисунки отличает особенная нежность и внутренний свет.

Сам Иван Сергеевич тоже любил рисовать – шаржи. Это увлечение началось с его детских рисунков, которые он оставлял на форзацах книг – читая, он как бы попутно иллюстрировал текст. Его письма и рукописи также сопровождались короткими зарисовками. Профессиональные художники отмечали талант Тургенева-рисовальщика, делавшего мастерские наброски на полях своих рукописей. Помимо увлечения искусством, Тургенев прекрасно играл в шахматы, был вице-президентом Международного шахматного конгресса в Баден-Бадене в 1870 году. Ивана Сергеевича порой шутливо именовали «первым писателем среди шахматистов и первым шахматистом среди писателей». Игроком он был сильным. Живя в Париже, регулярно посещал шахматное кафе «Режанс», сражался с первыми шахматистами Европы, в том числе со знаменитым Нейманом. Тургенев мастерски играл ладьей, за что французы его прозвали «рыцарем слона», и с легкостью обыгрывал русских писателей. Лев Толстой порою досадовал на него за это.

Сам Тургенев однажды заметил, что, если бы он не был писателем, то непременно стал бы полководцем: так его увлекало изучение положения фигур на шахматном поле боя.

О произведениях И.С. Тургенева. Почему в школе читают «Муму»?

Каждое поколение воспринимает тексты Тургенева по-своему. Знаменитый английский философ Томас Карлейль назвал рассказ «Муму» самым трогательным рассказом, который ему когда-либо доводилось читать. Но если в девятнадцатом веке его воспринимали, прежде всего, как протест против крепостного права, тирании, барской причуды и жестокости, то сегодня его главную идею можно бы определить как призыв к милосердию. Тургенев один из первых поднял в нашей литературе проблему человека, изолированного от социума стеной молчания, но тем не менее, возможно, более других открытого миру. Дети, как правило, склонны к состраданию, поэтому наиболее восприимчивы к подобным историям. Для них рассказ Тургенева – это своего рода прививка милосердия, и в ней дети нуждаются не меньше, чем в прививке от оспы.

Стиль Тургенева: форма для писателя была важнее содержания?

Тургенев не отделял форму от содержания, считал их частями единого целого, постоянно раздумывал над ними, искал новые жанры и смыслы. Д. Мережковский заметил, что писатель «раздвигал пределы нашего русского понимания красоты, завоевал целые области еще неведомой чувствительности, открыл новые звуки, новые стороны русского языка».

Именно Тургенев ввел в русскую литературу такой жанр как стихотворение в прозе. В нем он раскрылся как философ и как поэт. Его всем известное стихотворение в прозе «Русский язык», состоящее всего из трех строчек, Константин Бальмонт назвал благоговейной молитвой, с которой человек обращается к языку как к некой живой и могущественной сущности и обретает через него чувство веры в свой народ и в будущее родины.

Тексты Тургенева отличает простота. В то же время им присуща глубина и динамика сюжета, когда кадр следует за кадром. По этой причине режиссеры не раз отмечали возможность превращения его произведений в кинематографические сценарии. От своих учителей – античных авторов, французских классиков – Расина, Корнеля, Мольера, Тургенев унаследовал классическую строгость композиции, его сюжет предельно концентрирован во времени и пространстве. Так, в романе «Рудин» главный герой впервые предстает перед читателем в цветущее время года; кульминационный момент – разговор с Натальей Ласунской – состоится на исходе лета, и, наконец, во время последней встречи с героем, когда осенний ветер и надвигающаяся мгла поглощают его, мы понимаем, что это итог его трагической судьбы. Местом действия в его произведениях чаще всего выступает дворянская усадьба, в чертах которой узнается его родное Спасское. Композицию тургеневских текстов можно определить своеобразным лозунгом «идти прямо к намеченной цели». Такой тип композиции радикально отличается от построения романов Достоевского или Толстого, в которых много сюжетных линий, образующих своеобразную «крону» романного дерева.

И правда ли, что писать на французском Тургеневу было легче?

Это тоже один из мифов. Тургенев считал, что русский язык – будто породистый конь, он поражает своей красотой и норовом. Писателю нет смысла придумывать художественные тексты на чужом языке, дай Бог со своим сладить.

На французском он писал в основном письма зарубежным корреспондентам, использовал его для общения с близким ему семейством Виардо, с французскими друзьями.

Тургенев и Полина Виардо

Многочисленные поклонники и исследователи творчества Ивана Сергеевича давно поделились на два лагеря – тех, кто упрекал Тургенева за связь с Полиной Виардо и тех, кто понимал и пытался объяснить их отношения.

По смерти Тургенева Полину Виардо в России, по сути, предали остракизму, упрекали в том, что она увела Тургенева из России, говорили, будто она обобрала его до нитки. По этой причине Виардо мало с кем из русских поддерживала тогда дружеские отношения, пожалуй, за исключением только А.П. Боголюбова и П.В. Анненкова.

Автопортрет Полины Виардо

Сама г-жа Виардо удивлялась, как могут так называемые «друзья» Ивана Сергеевича обвинять их в пошлости и низменных чувствах: «Непосвященным наших отношений не понять, наши друзья понимали и ценили их. Сопоставленное с именем Тургенева имя Виардо никак его не умаляет». Увы, Тургенев и Виардо не смогли избежать сплетен, насмешек и издевок. До сих пор для многих остается загадкой, как мог Тургенев с нежностью относиться к сорокалетней женщине, которая к тому же не была красавицей. Еще большее недоумение вызывала жизнь Тургенева на краю чужого гнезда, ведь, как известно, г-жа Виардо была замужней дамой. Толстой довольно резко писал по этому поводу:

«Тургенев неправильно устроил свою жизнь, нельзя устроить не как все…» С сожалением отзывался об этой истории и Афанасий Фет, но особенно непримиримо к Полине Виардо было женское общество в России: мать Тургенева, Варвара Петровна, назвала ее однажды «проклятой цыганкой». Не менее язвительно писала о ней в своих воспоминаниях А.Я. Панаева.

Но, вопреки всем толкам и пересудам, Полина Виардо была гениальной женщиной. Алексей Боголюбов как-то заметил, что обычная женщина вряд ли могла духовно удовлетворить Тургенева. А Виардо была натурой сильной и в тоже время творческой, всегда разной, но чаще веселой и энергичной (в ее жилах текла испанская и, как говорят, цыганская кровь). Ее окружали самые блестящие деятели культуры Европы, в числе которых были Россини, Гуно, Вагнер, Лист, Золя, Флобер, Доре, Делакруа и др. В ее доме постепенно сложилась воодушевляющая творческая атмосфера, и в этом климате Тургеневу легко и свободно дышалось. Когда он покидал дом Виардо, он писал: «Без Вас я задыхаюсь, как рыба без воды».

Тургенева пленяли не только гениальность и талант Полины Виардо, но и ее добрый нрав. Она взяла на воспитание родную дочь Тургенева Пелагею, регулярно давала благотворительные концерты. И даже когда потеряла голос, продолжала концертировать, уже позже переключилась на педагогическую деятельность, создала вокальную школу и стала заниматься композицией. Поныне известна целая серия ее альбомов – романсов на стихи русских, немецких и французских поэтов, переводы к которым делал, в том числе, и Иван Тургенев. Ее романсы исполнялись певицами с мировым именем, а имя навсегда осталось в истории искусства.

Тургенева и Виардо объединяла одна очень важная вещь – они оба были людьми высокой культуры, и выбрали путь служения искусству до конца своих дней.

Тургенев, как первый писатель, прославивший русскую литературу

Тургенев обладал удивительной способностью – где бы он ни жил, всегда собирался вокруг него сонм талантливых людей. Во Франции в 1874 году сложился кружок «пяти» – группа литераторов, в которую помимо Тургенева входили Золя, Флобер, Гонкур и Доде. Писатели обычно собирались в парижских кафе и читали друг другу свои новые произведения, расходились уже за полночь. Это была настоящая школа нового искусства.

Тургенев был первым русским писателем, книги которого при жизни были переведены почти на все европейские языки. Сам он с большим энтузиазмом пропагандировал русскую литературу на Западе, вне зависимости от личных взаимоотношений с теми или иными авторами. Живя во Франции, он не раз обивал пороги парижских издательств с просьбой опубликовать переводы произведений русских писателей, тогда совсем неизвестных в Европе. Он содействовал появлению биографии Достоевского во Франции, хотя в то время писатели были в ссоре. «История одного города» Салтыкова-Щедрина в Англии шла с предисловием Ивана Тургенева.

Ко всему прочему, Тургенев был блистательным переводчиком – он познакомил европейского читателя с произведениями Пушкина, Лермонтова, Гоголя, он воспитал целую плеяду переводчиков по всей Европе – в Испании, Италии, Сербии.

Английские романисты, такие, как Генри Джеймс и Джордж Элиот, говорили, что динамичная и лаконичная форма тургеневского романа дала очень много его английскому и американскому собратьям.

Как ни странно, а может быть вполне закономерно, Тургенев, как многие талантливые люди, не осознавал всего величия своего мастерства и масштабы его влияния на других авторов. «Я – маленький писатель, и то иногда чувствую приближение Бога», – вскользь замечал он. Последовавшее за ним поколение писателей «Серебряного века» многим обязано ему: «Гением меры и гением культуры» назвал его Д. Мережковский, писавший: «… нет больше такого пленительного и могучего волшебника слова…»

Автор публикации: Диана Дельмухаметова.

Источник: It book

Читайте также:

Приближение Бога. К 200-летию Ивана Тургенева

Информационные ресурсы

Услуги