Юбилеи побуждают к воспоминаниям. К 100-летию со дня рождения народного писателя БССР Андрея Макаёнка его вдова, вторая супруга Любовь Ивановна воссоздала образ классика.
– Любовь Ивановна, с чего и как началась ваша история любви с Андреем Егоровичем?
– Мы познакомились на свадьбе у дочери артиста Купаловского театра Павла Кормунина – Людмилы. Отмечали это событие в «мутном глазе» – так в шутку называли кафе театрального общества возле Центрального Дома офицеров. Павел Васильевич и его супруга Раиса Парфентьевна пригласили меня в качестве посаженной матери Люды, а Андрея Егоровича – посаженного отца. Потом они признавались, что делали это с дальним прицелом – хотели устроить наши судьбы. Андрей Егорович после развода жил один. Я была вдовой – мой муж физик-ядерщик Алексей Дубовик рано умер. Работала я участковым терапевтом в лечкомиссии, растила сына Юру.
И вот на свадьбе Макаёнок садится за стол рядом со мной, берет за руку и не отходит весь вечер, приглашая постоянно танцевать и отгоняя от меня других мужчин. Он так сразу и сказал: «Никому тебя не отдам!» С того вечера стал приходить в лечкомиссию и приглашать меня пообедать в ресторан. Ухаживал полгода. И, в конце концов, я сдалась – мы начали жить вместе. Я не торопилась официально оформлять брак. Мне казалось, у нас серъезная разница в возрасте, сомневалась, сложится ли жизнь с таким известным человеком.
– И что же побудило вас узаконить отношения?
– Можно сказать, случай. Андрей взял меня с собой в Кишинёв на литературный семинар. Приезжаем в гостиницу, а нас отказываются селить в один номер: в паспортах нет штампа о браке. Андрей тут же забирает вещи (семинар его уже не волнует!), разворачивается, и мы возвращаемся в Минск.
Назавтра утром готовлю на кухне завтрак, заходит Андрей и торопит: «Собирайся скорей!» Его слово – закон. Выхожу к машине, в ней сидят Иван Шамякин и его жена Мария Филатовна. И куда бы вы думали мы едем? На Коммунистическую в загс. Оказывается, вернувшись из Кишинёва, Андрей тут же отправился в загс и написал заявление, указав, что мы уже полтора года живем вместе. Нас расписали, выпили с Шамякиными шампанского, проехали по традиции на счастье 9 мостов. А чуть позже пригласили гостей на дачу и отметили там бракосочетание.
Любовь Ивановна и Андрей Егорович
– Как вас восприняло окружение Андрея Макаёнка?
– Театральное общество вначале явно ко мне не благоволило. Но всё изменилось в один вечер. На премьеру «Погорельцев» в Купаловский театр пришло много партийных руководителей, в том числе первый секретарь ЦК Компартии Беларуси П.М. Машеров. Сижу в ложе, и тут ко мне подбегает Андрей: «Пётр Миронович сказал, чтобы ты обязательно пересела к нему». Встаю, иду и сажусь рядом с Машеровым, а Андрей – рядом с его женой Полиной. Это был знак для всех: вторую супругу Макаёнка Пётр Миронович одобряет. С тех пор я почувствовала, как интонация в разговоре со мной у многих из театрального мира изменилась. Хотя и позже попадались недоброжелатели, которые пытались разрушить наш союз. Человеческая зависть – страшная вещь.
– Как обычно работал Макаёнок?
– Творческий процесс шел постоянно. Вот мы гуляем – в парке, возле водохранилища, в лесу. Возвращаемся домой. «Малышка, я пошел писать», – предупреждает он меня. Приношу ему чай, ставлю что-нибудь поесть – и исчезаю. Он ходит по кабинету, разговаривает сам с собой за своих персонажей, садится за стол и переносит это на бумагу. Иногда ночью в постели начинал наговаривать текст, и я брала ручку и тут же записывала. Утром он читал это и обычно благодарил меня: «Малышка, какая ты умница!». Выполняла я и обязанности машинистки.
– Пришлось ли вам чем-то жертвовать ради своего талантливого супруга?
– Андрей настоял на том, чтобы я ушла с участка. Но руководство пошло навстречу, оставило меня в лечкомиссии на неотложной помощи. Это позволяло больше времени посвящать мужу. У Андрея были проблемы со здоровьем. После ранения на войне в ногах остались осколки. К тому же он страдал сахарным диабетом, нуждался в заботе. Я не говорила бы о каком-то жертвовании. Семь лет нашей совместной жизни подарили много счастья, благодаря мужу я стала мудрее, познакомилась со многими замечательными людьми. У нас в доме часто гостили писатели, режиссеры, актеры, художники. Хорошо помню Олега Табакова, Юрия Любимова, Ангелину Вовк…
1972 год. Андрей Макаёнок в театре им. Я. Купалы с режиссером Валерием Раевским, актерами Галиной Макаровой и Геннадием Овсянниковым
– Каким человеком был Андрей Макаёнок?
– Самая главная его черта – он никого не предавал, но и сам не прощал предательств. Я часто слышала от других о его вспыльчивости. Но такое случалось, когда его что-то очень задевало. А вообще он был снисходительным, добрым, великодушным человеком, всем старался помочь – получить квартиру, звание, издать книгу.
– Поддерживал ли Андрей Егорович отношения с детьми от первого брака?
– Конечно. Алла навещала нас реже, а Сергей регулярно заглядывал. Андрей интересовался делами обоих, помогал им финансово.
– Как сложились его отношения с вашим сыном?
– Андрей относился к Юре как к родному. Всегда за него заступался, дарил свои книги, они вместе рыбачили. Андрей хотел усыновить Юру и сделать его Макаёнком. Но сестры моего первого мужа убедили оставить мальчика на прежней фамилии в память об Алексее. Я не могла не уважить их мнение. И Андрей меня понял.
– Я слышала от разных людей, что Андрей Егорович был очень чувствителен к женской красоте. Вы ревновали мужа?
– Он любил красивых, это правда. Но я понимала: это источник вдохновения, ему нужны импульсы для творчества. Иногда актрисы при мне могли поцеловать Андрея Егоровича. Ну и что? Я чувствовала: он любит меня, ему со мной хорошо, спокойно, надежно. Как-то Андрей сказал коллеге Николаю Матуковскому: «Если бы я встретил Любу лет на 10 раньше, был бы самым счастливым человеком. Она так обо мне заботится!».
Андрей Макаёнок с Иваном Шамякиным
– Правда ли, что Евгений Евтушенко посвятил вам стихотворение?
– Не посвятил, но написал при мне. Как-то мы с Андреем, Иваном Шамякиным и Евтушенко ехали на Полесье к родственникам Евгения Александровича. И по дороге Евтушенко начал импровизировать:
Доброта – не простая черта,
Доброта – не такая и малость.
Если в женщине есть доброта,
Значит, женщина состоялась.
Записал на салфетке и отдал мне на память. Сейчас эта салфетка хранится в мемориальном зале Андрея Макаёнка в Гомельской областной универсальной библиотеке.
– Андрей Егорович умер рано – в 62 года. Сказались последствия военного ранения?
– И они, конечно, тоже. За несколько дней до смерти он почувствовал себя плохо, и скорая отвезла его в лечкомиссию. Я оставалась там с ним. Никогда не забуду, как Андрей поднимается с кровати, идет в ванную. Умылся, причесался, подходит ко мне и говорит: «А теперь, малышка, прощай…» Обнял меня и вдруг начал оседать на пол. Часа полтора врачи боролись за его жизнь. Но безуспешно. 16 ноября 1982 года Андрея не стало…
– Кто вас поддержал после смерти Андрея Егоровича?
– Николай Чергинец, Василь Быков. Очень преданным Андрею другом оказался Николай Матуковский.
– Что вам хотелось бы сделать в память о своем супруге?
– То, что могла, я сделала. В свое время с большим трудом удалось добиться, чтобы в Минске появилась улица Макаёнка. С радостью откликнулась на предложение создать мемориальный зал Андрея Макаёнка в Гомельской областной универсальной библиотеке имени В.И. Ленина. Передала туда личные вещи, рукописи, письма, фотоальбомы, библиотеку Андрея Егоровича. А еще написала воспоминания. Правда, издавать их пока не хочу.
– Есть ли у вас ощущение, что творчество Макаёнка принадлежит своему времени и сегодня уже не востребовано?
– Не согласна. Многое в его произведениях по-прежнему остается актуальным. Я рада, что к некоторым пьесам Макаёнка театры по-прежнему обращаются. Большой удачей считаю обновленный Борисом Луценко спектакль «Затюканный апостол» в Национальном академическом драматическом театре им. М. Горького.
Беседовала Инга Александрова.
Фото из фонда Гомельской областной универсальной библиотеки имени В.И. Ленина
