После смерти Блока, оборачивая на него фразу, сказанную им о Пушкине, – погиб не от пули Дантеса, а от «отсутствия воздуха», – говорят: Блок задохнулся от Советской власти. Из его текстов это не следует.
В белом венчике из роз – Впереди – Исус Христос.
Хотя даже близкие, искренне сочувствующие ему старые друзья испытывали удивление, испуг и даже полное неприятие неожиданной, выпадающей из своего круга позиции поэта. Не раз Блок слышал от них предостережения – и осуждение своему «левому повороту». Правда, поэма «успела пробить брешь в широкую толпу, ту толпу, которая никогда раньше Блока не читала, – писал Юрий Анненков. – Поэму “Двенадцать” эта толпа опознала по слуху, как родственную ей по своей словесной конструкции, словесной фонетике, которую вряд ли можно было тогда назвать “книжной” и которая скорее приближалась к частушечной форме».
Но как бы в ответ Анненкову звучит голос той толпы – и самого Блока – из уст известного литературного критика Корнелия Зелинского, а тогда – двадцатилетнего юнца, одержимого левыми идеями:
«Ранней осенью 1918 года я встретил на Невском проспекте Александра Блока. Поэт стоял перед витриной продовольственного магазина, за стеклами которой висели две бумажные полосы. На них были ярко оттиснуты слова: на одной – “Мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем”, а на другой – “Революцьонный держите шаг! неугомонный не дремлет враг!” Под каждой из этих строк стояла подпись: “Александр Блок”. Поэт смотрел на эти слова, словно не узнавая их, круглыми спокойно-тревожными глазами...
– Признаюсь, для нас радость и неожиданность, что и вы вошли в нашу борьбу, – по-мальчишески самоуверенно продолжал я, показывая на плакаты за витриной.
– Да, – смутился Блок, – но в поэме эти слова произносят или думают красногвардейцы. Эти призывы не прямо же от моего имени написаны, – и поэт будто с укоризной посмотрел на меня».
Загадочную концовку поэмы современники пародировали на все лады: «В белом венчике из роз впереди Абрам Эфрос», «в белом венчике из роз Луначарский-Наркомпрос». Но и это тоже – на языке красногвардейцев. А языку и душе Блока в непредсказуемом междоусобии понадобился Иисус Христос. Только ведь он понадобился и власти, чтобы окончательно не развалилась страна. И Блок вошел в советские школьные учебники как поэт революции.
Верование неотменимо, как неизбежно движение вперед. Но мы и через сто лет гадаем, что нас ждет. И кто должен идти впереди.
Источник: Российская газета
Читайте также:
