Самой эмоциональной букве русского языка исполнилось 235 лет.
Наверное, это самая эмоциональная буква нашего алфавита. Есть в ней что-то особенное, драматическое и неуловимо русское. С одной стороны, это совершенно нормальная буква алфавита, имеющая свой порядковый номер и законное место в общем ряду между «е» и «ж». С другой стороны, это единственная буква, написание которой считается необязательным. А еще это единственная буква, которой поставлен памятник и которая имеет свой точный день рождения — 29 ноября 1783 года. О самой необычной из букв русского алфавита — в материале «Известий».
Откуда взялись точки
Всё началось с того, что в 1708 году по указу Петра I был введен Гражданский шрифт, среди прочего, упразднивший надстрочные буквы и диакритические знаки, коих ранее было немало. Теперь все буквы следовало писать в одну строку, без дополнительных символов над ними. Однако вскоре выяснилось, что реформа была недостаточно продуманной, и уже в 1735 году была восстановлена в правах упраздненная ранее буква «й» или «и краткое». А через некоторое время очередь дошла и до буквы «ё». Причем если авторство и обстоятельство появления буквы «й» нам неведомо, то с «ё» всё более или менее известно.
В 1782 году после 12-летнего пребывания в Европе в Санкт-Петербург вернулась княгиня Екатерина Дашкова (урожденная графиня Воронцова) — некогда близкая подруга императрицы Екатерины, немало усилий приложившая для восхождения ее на престол. Позже между барышнями пробежала кошка, и Дашкова предпочла испросить разрешения на длительный заграничный вояж.
В средствах молодая вдова была не ограничена, посему могла позволить себе путешествовать, заниматься литературным творчеством и общаться с лучшими людьми своего времени — Дидро, Вольтером, Адамом Смитом и т.д. Такой круг знакомств вывел графиню в число самых незаурядных и уважаемых женщин эпохи Просвещения, а по возвращении на родину она, естественно, стала центром внимания всего российского общества.
Императрица сделала вид, что былые обиды забыты, и приблизила княгиню, обсуждая с ней самые насущные вопросы российского бытия и науки. Вскоре она назначила Дашкову на должность директора Академии наук при президенте Кирилле Разумовском. Последний получил этот почетный пост еще при Елизавете, но особенной активности на нем не проявлял, а энергичная и амбициозная княгиня должна была разбередить это «тихое болото».
Через несколько месяцев Дашкова вышла с инициативой создания Императорской Российской академии — специального учреждения, занимающегося русским литературным языком. За образец была взята Французская академия, созданная еще при кардинале Ришелье. Екатерине II идея понравилась, и она назначила Дашкову председателем академии. В уставе главные цели учреждения были сформулированы как «вычищение и обогащение российского языка, общее установление употребления слов оного, свойственное оному витийство и стихотворение».
Первой конкретной задачей нового центра стало издание «Словаря Академии Российской» — современного на тот момент толкового словаря русского языка. Для его подготовки собрали внушительный коллектив знатоков русской словесности: литераторов Гавриила Державина, Николая Карамзина, Дениса Фонвизина, Михаила Хераскова и Якова Княжнина, академиков Степана Румовского, Семена Котельникова, Алексея Протасова и Ивана Лепёхина, графа Александра Строганова, Ивана Шувалова, адмирала и литератора Ивана Голенищева-Кутузова, настоятеля Исаакиевского собора протоиерея Георгия Покорского и т.д.
29 ноября 1783 года (по новому стилю) ученая компания собралась в доме директора Петербургской академии наук княгини Дашковой для обсуждения проекта словаря. В разговоре Екатерина Романовна спросила великомудрых мужей, как они отобразят на доске слово ёлка. По правилам того времени написали «іолка», после чего Дашкова обратилась к присутствующим с коварным вопросом: «Правомерно ли изображать один звук двумя буквами?»
Далее она продолжила: «Выговоры сии уже введены обычаем, которому, когда он не противоречит здравому рассудку, всячески последовать надлежит», — и предложила ввести новую букву «ё», тут же изобразив ее на бумаге. В пример она также привела слова «матіорый», «іож». Возражений не последовало — то ли литераторы опешили от внезапного предложения, то ли уважение к Дашковой не позволило мужчинам критиковать ее идею. Так 29 ноября стало днем рождения новой русской буквы.
Ущемленная в правах
Сегодня предложение Дашковой выглядит довольно спорным, во всяком случае, в плане написания буквы. Можно было, например, пойти по пути буквы «и краткое» и наградить «е» же такой же «птичкой», которая правильно именуется «бревис» или «кратка». Это было бы логично, как минимум, единообразно. Но Екатерина Романовна предложила писать новую букву на французский (или даже немецкий) манер с двумя точками, и спорить с ней никто не решился.
Последующие 12 лет новая буква появлялась лишь в рукописных текстах — в частности, в письмах Державина. Впервые в печатный шрифт она была внесена в 1795 году в Московской университетской типографии, а первой книгой с буквой «ё» стали «И мои безделки» Ивана Ивановича Дмитриева — поэта, баснописца, обер-прокурора Сената, а потом министра юстиции. В следующем, 1796, году в той же типографии Николай Михайлович Карамзин, будучи составителем и редактором первого стихотворного сборника «Аониды», употребляет букву «ё» в словах зарёю, орёл, мотылёк, слёзы и в первом глаголе «потёк». Благодаря тому, что его книги были куда популярнее дмитриевских, Карамзин надолго вошел в историю русской лингвистики как родоначальник буквы «ё».
Еще через год в 1798 году Гавриил Романович Державин впервые употребляет букву «ё» в фамилии Потёмкин. А настоящая прародительница самой русской буквы нашего алфавита к этому времени уже была в опале под домашним арестом, куда ее отправил в 1796 году новый император Павел. Сын Екатерины и Петра III не смог простить Дашковой участия в заговоре против отца.
Однако новая буква приживалась с большим трудом. Кстати, даже сам Карамзин в своей главной книге «История государства Российского», которая вышла в 1816–1817 годах, «ё» не употреблял. Почему-то бытовало мнение, что это буква «мещанская», «подлая», а уважающий себя грамотный человек употреблять ее не должен — мол, и так всё понятно. Посему использовали ее лишь в фамилиях или когда это было необходимо, чтобы не исказить смысл слова. Или рифму, как в известной эпиграмме на Льва Сергеевича Пушкина:
Наш приятель Пушкин Лёв
Не лишен разсудка,
Но с шампанским жирный плов
И с груздями утка
Нам докажут лучше слов,
Что он более здоров
Силою желудка.
Этот ехидный опус приписывают то ли Антону Дельвигу, то ли Евгению Баратынскому, а иногда им обоим — известно, что друзья часто писали эпиграммы совместно. Некоторые лингвисты даже намекают на авторство самого Александра Сергеевича, хотя он о младшем брате обычно отзывался более лестно. Впрочем, в данном случае это не принципиально, а важно, что буква «ё», когда это было нужно, появлялась в произведениях известных литераторов.
С другой стороны, в прологе поэмы Николая Некрасова «Кому на Руси жить хорошо» буква «ё» не употребляется, хотя по смыслу и рифме могла бы присутствовать:
Свалив беду на лешего,
Под лесом при дороженьке
Уселись мужики.
Зажгли костер, сложилися,
За водкой двое сбегали,
А прочие покудова
Стаканчик изготовили,
Бересты понадрав.
Очевидно, что поэт имел в виду именно «берёсту», а не бересту. Да и «костер» написан по старинке.
Свое официальное место в алфавите буква «ё» получила в 1860-х годах, с легкой руки Владимира Даля. В первом издании «Толкового словаря живого великорусского языка» она впервые следует за буквой «е». А вот Лев Толстой в вышедшей в 1875 году «Новой азбуке» отправил ее на 31-е место, между буквами «ѣ» (ять) и «э». Впрочем, попытки великого писателя внести изменения в официальный язык успехом не увенчались.
В филологической науке спор о букве «ё» шел всю вторую половину XIX века. Звучали предложения в диапазоне от «сделать ее обязательной» до «отказаться и забыть». Были ученые, которые предлагали, помимо «ё», вести также «ö» и «ӭ» с двумя точками для более точно обозначения немецких (Гёте, Рёнтген) или французских (Эжен, Эйзель) слов. Великий Даль в конце жизни предложил вариант буквы «Ѣ» (ять) с двумя точками.
От представителей типографского бизнеса звучали предложения реформировать написание «ё», поскольку дополнительные точки сверху строки создавали неудобство при наборе, что и было главной причиной частого игнорирования этой буквы. Так появился вариант «ø», но и он не был принят.
Лингвистические споры (не только в отношении буквы «ё») должна была разрешить «Комиссия по вопросу о русском правописании», созданная при Императорской академии наук в 1904 году. Её почетным председателем стал президент Академии наук великий князь Константин Константинович (он же известный поэт К.Р.), а возглавляли ее великие русские филологи Филипп Федорович Фортунатов, а после его смерти Алексей Александрович Шахматов. Как известно, до войны и революции вердикт комиссии утвержден не был, посему его принимало уже советское правительство. Но если в отношении Ѣ (яти), Ѳ (фиты) и І («и десятеричного») ученые поступили радикально, то с «ё» обошлись более либерально. Буква была узаконена, получила свое место в алфавите, но использование ее осталось факультативным: «Признать желательным, но необязательным употребление буквы «ё», — говорилось в тексте декрета.
«В языкознании познавший толк»
Следующий эпизод в сложной биографии буквы «ё» связан с вождем народов и автором работы «Марксизм и вопросы языкознания» И.В. Сталиным. Согласно легенде, 6 декабря 1942 года управделами Совнаркома Яков Чадаев принес на подпись верховному главнокомандующему приказ о производстве в генеральский чин нескольких офицеров, в котором фамилии были напечатаны с буквой «е», а не «ё». Называют даже одну фамилию, которую невозможно было правильно прочитать, — то ли Огнев, то ли Огнёв. Сталин был страшно возмущен и лично поставил точки над фамилией.
Намек был понят, и уже на следующий день газета «Правда» вышла с буквами «ё», которых еще накануне не было. А 24 декабря 1942 года был обнародован приказ наркома просвещения РСФСР В.П. Потёмкина «О применении буквы «ё» в русском правописании». Этот приказ вводил обязательное употребление «ё» «во всех классах начальных, неполных средних и средних школ» и последовательном применении буквы во всех вновь выходящих учебниках, учебных пособиях и книгах для детского чтения. Кроме того, в приказе говорилось об обстоятельном изложении правил употребления «ё» в школьных грамматиках русского языка, а также об издании школьного справочника всех слов, в которых употребление «ё» вызывает затруднения. Такой справочник под названием «Употребление буквы ё» под редакцией Н.Н. Никольского был выпущен в 1945 году.
Примерно на десять лет «ё» обрела полноценный, официальный статус: её не игнорировали в печати, а за отсутствие точек в школьном сочинении снижали отметку, как за грамматическую ошибку. Неприкаянная буква снова была в противофазе со всей страной — в СССР как раз пошла вторая волна репрессий и борьба с «безродными космополитами», а ей словно отменили «поражение в правах». Но со смертью «вождя народов» буква вернулась в прежнее «неполноценное» положение. Официально оно было вновь утверждено в 1956 году в новых «Правилах русской орфографии и пунктуации», в которых было четко прописано:
Букву ё в печати обычно заменяют буквой е. Рекомендуется обязательно употреблять ё в следующих случаях:
1) Когда необходимо предупредить неверное чтение слова, например: узнаём в отличие от узнаем; всё в отличие от все, вёдро в отличие от ведро; совершённый (причастие) в отличие от совершенный (прилагательное).
2) Когда надо указать произношение малоизвестного слова, например: река Олёкма.
3) В словарях и орфографических справочниках, в учебниках для нерусских, в книгах для детей младшего школьного возраста и в других специальных видах литературы».
Эти правила действуют по сей день, правда, с небольшими уточнениями — например, в 2007 году к ним добавились обязательное употребление буквы «ё» в личных именах и фамилиях. Но бои за «ё» не стихают.
В XXI веке даже появилось движение «ёфикаторов», требующих возвращения букве полноценного статуса. Их аргументы давно известны и достаточно логичны. Поклонники обязательного употребления «ё» указывают, что это поможет очистить язык от ошибок, связанных с неправильным ударением в словах свекла́́, нега́шеная известь (правильно: свёкла, негашёная известь) и т. д. Кроме того, постоянное написание «ё» предупредило бы ошибки в употреблении слов афёра, бытиё, гренадёр, опёка и т.д. (правильно: афера, бытие, гренадер, опека). Необходимо постоянное написание «ё» и для правильного произношения иноязычных и русских собственных имен: Кёльн, Гёте, Конёнков, Олёкма, а также малоизвестных слов: фён (ветер), гёзы (голландские повстанцы XVI века). И конечно, «ёфикаторы» говорят о том, что обязательное употребление «ё» облегчало бы чтение и понимание любого текста, а также различение и узнавание слов по их письменному облику.
Противники напирают на историческую традицию и указывают, что мы рискуем потерять чуть ли не всю русскую классику. Председатель орфографической комиссии Академии наук академик Виктор Владимирович Виноградов говорил: «Мы не знаем, как поэты прошлого слышали свои стихи, имели ли они в виду формы с «ё» или с «е». А в пример приводил пушкинскую «Полтаву»:
Тесним мы шведов рать за ратью;
Темнеет слава их знамен,
И бога брани благодатью
Наш каждый шаг запечатлен».
Что имел в виду поэт: знамен и запечатлен, или знамён и запечатлён? Или:
«В огне, под градом раскаленным,
Стеной живою отраженным,
Над падшим строем свежий строй
Штыки смыкает.
Можно произносить раскалённым и отражённым, а можно раскаленным и отраженным. Сегодня это отдано на усмотрение чтецам, но в случае обязательного употребления буквы «ё» кто-то должен будет сделать выбор за Пушкина.
Понятно, что простого выхода из ё-истории нет. Это признают и лингвисты, и литераторы, разделившиеся на два лагеря. Даже некоторые вполне конкретные проблемы не имеют однозначного решения — например, еще сравнительно недавно в столичном метро объявляли станцию «Планёрная», а последнее время стали говорить «Пла́нерная». Теоретически, правильнее говорить планёр, но с 1920-х годов, как раз из-за необязательного употребления буквы «ё», прижилось произношение пла́нер. Привычны для нашего уха стали и явные ошибки в произнесении таких фамилий и названий, как Кёнигсберг, Пхёнъян, Гёринг, Ришельё, Матьё, Депардьё и т.д. Чаще всего в этих словах употребляется «е», хотя это и неправильно.
Но это вопросы скорее теоретические, а есть и сугубо практические, даже личные. Например, с точки зрения государственных органов Федор и Фёдор — имена разные. Особенно для компьютера, филологического разнообразия не приемлющего. А в старых документах, выданных до 2007 года, это даже не считалось ошибкой.
И хотя в 2009 году Верховный суд Российской Федерации вынес постановление о том, что «буква «е» не является смыслообразующей. Отсутствие двух точек над буквой не искажает данных о гражданине», но документы зачастую не принимают. Людям приходится обращаться за справкой в Институт языкознания РАН. Впрочем, это делает букву «ё» еще более эмоциональной.
Автор публикации: Георгий Олтаржевский.
Источник: Известия
