А в марте стукнуло 65 лет и Незнайке, главному герою Носова: первые главы его «Приключений…» увидели свет в 1953 в киевском журнале «Барвинок». В Государственном музее истории российской литературы имени В. И. Даля сейчас проходит выставка «Приключения Незнайки, или Жизнь Николая Носова», многие экспонаты которой на выставку передал внук писателя, журналист и писатель Игорь Носов.
Мы поговорили с Игорем Петровичем после вернисажа.
Игорь Петрович, давайте вспомним картинку из вашего детства: вы в гостях у дедушки с бабушкой, дедушка что-то пишет под лампой, внук под его столом во что-то играет…
Игорь Носов: Он за столом, а я под столом? Такого не помню. Если он работал, то меня оттаскивали в другую комнату, просили не мешать. Но если дед был свободен – то мы не просто сидели, и, скажем, читали. В свои 60 он ползал со мной по ковру, мы что-то строили на кровати, на диване, сооружали из стульев космические корабли, шкаф становился пещерой, и я в ней прятался. Когда я подрос, он мне давал свое охотничье ружье, я сидел «в засаде», а он изображал медведя, «бродил» по лесу. В двухкомнатной квартире – они с бабушкой жили в писательском ЖСК в районе метро «Аэропорт» – без фантазии было «не разбежаться».
Получалось, он и, будучи дедом, оставался ребенком.
Нет.
Человек такого таланта не может быть ребенком: дети не пишут великих книг и не снимают великие фильмы.
А когда говорят что-то вроде «он оставался ребёнком в душе» это только красивые слова, неокрепший талант пропадет после первого же успеха. Дед был человеком сильным и серьезным, но мог при этом быть интересным и детям и их родителям. Нас, детей, он понимал и уважал.
Судите по себе, как герой знаменитой носовской «Повести о моем друге Игоре»? Что-то вспоминается оттуда – все эти ваши «дидя – ву», «бононо»…
Вспоминаются предметы, о которых идет речь, какие-то люди, короткие сюжетики… Помню что-то про ярко-оранжевые апельсины, у меня они связаны с бабушкой, с живописью, она прекрасно рисовала, любила импрессионистов. В одном месте дед вспоминает, как я нашел колесико от модельки, маленькой машинки, которые мы покупали в магазине «Лейпциг» или в Доме игрушки на Кутузовском. Он любил маленькие игрушки – может, оттого, что квартира была небольшая, и в ней из-за бесчисленного количества книг и рукописей было очень мало места. А может, деду казалось, что в его сказочном мире коротышек ездят именно на таких микромашинках.
С кого дед писал Незнайку? С вашего отца?
Отец все время был у него перед глазами, и, мне кажется, что если не сам отец был прототипом персонажа, то его характер был «прототипом» характера Незнайки. В детстве, по рассказам бабушки, папа был таким же непослушным, любопытным, часто нарушающим правила. Но ведь для того, чтоб их соблюдать – их надо бы понять. Ребенок, познающий мир, всегда делает ошибки, набивает себе шишки.
На своих ошибках учатся не дураки, а большинство людей.
Вот и отец мой был таким же Незнайкой – обычным ребенком, который ничего не знает, но должен узнать все.
И так же ходил в шляпе?
Нет, шляпы любил сам дед, у него их было несколько – красивых, элегантных фетровых шляпы. Одевался он в классическом стиле, любил костюмы, рубашки с запонками, галстуки, носил длинные пальто и плащи. А шляпы ему, кстати, нужны были, в том числе, и для того, чтобы прикрыть свои залысины.
Принято считать, что юмористы в жизни – люди суровые и мрачные…
А детские писатели должны быть тогда по-детски неразвитыми и глупыми, да? Нет, дед был человеком жизнерадостным, смеялся там, где смеются другие, но, когда это было надо, становился въедливым и педантичным. Читал не только Гоголя и Толстого и не только для удовольствия. Работая над «Дневником Коли Синицына», изучал учебники по пчеловодству, книга стоит дома с его записями на полях. Взявшись за «Незнайку на Луне» штудировал Циолковского и Жуковского, учебники физики, я помню, на столе всегда были словари. И слышал, что физики и инженеры говорили, что это чувствуется: человек глубоко вник в дело и сумел изложить это по-своему. «Незнайка на Луне» до сих пор вызывает споры, и так бы не было, являйся это пустой, лишенной смысла фантазией.
Вы хранитель архива Носова и представили на выставке дедов стол, фотоаппарат, печатную машинку, фрагменты рукописей… А осталось ли в архиве что-то важное, неизданное, незавершенное?
Все, что Николай Николаевич планировал напечатать – он напечатал, все довел до конца, чего-то брошенного на полпути в архивах нет. Это было не в его характере, дед ценил свой труд. Остались какие-то незначительные наброски. Издано было десятка три рассказов, несколько повестей, сценарии, пьесы. Для 70 лет, по-моему – немало.
Вам не кажется, что «Приключения Незнайки» – это неплохая основа для большой серии книг: яркие персонажи, выстроенный антураж. Даже готовый продолжатель есть…
Согласен, это хороший стержень, на него можно нанизывать сюжеты. Но даже не уговаривайте (улыбается). Да, я выпустил «Новые приключения Незнайки», но на большее меня вряд ли хватит. Тут нужно дедовское трудолюбие.
Автор публикации: Андрей Васянин, фото: Петр Носов (сын Николая Носова).
Источник: Год литературы
