Каждый из нас несет в себе слепок, оттиск, печать среды, в которой вырос. Малой родины. И она живет в нас, живет – благодаря нам. И прорастает изнутри – нашими мыслями, стремлениями, поступками. Нашими снами, в которых расцветает всеми красками память и где вечно живет наше детство.
«Сны – адзінае, што належыць мне. Астатняе не маё. Мне належыць толькі тое, што знікне разам са мной».
«Мне сніццаКойданава» – рассказ, с которого начинается сборник, посвященный малой родине Алама Глобуса. Рассказ, похожий на сон.
Так бывает: сон распадается на отдельные слои, и вот на одном – тётка Пэля с логикой «железной, как ограда вокруг памятника». А на другом – пани Петуховская, которая могла усидеть только на двух стульях. На третьем – Галякевичи, и Ладавщук, и Шурик Милько, и камни еврейского кладбища, которые «ідуць на груд, яны падставілі шырокія шурпатыя спіны койданаўскаму сонцу». И дальше. дальше, больше слоев, которые колышутся, расходятся, будто клочья тумана. Плывут, плывут. Глубже и глубже по реке памяти.
Рефрен добавляет рассказу ритмичности, структурности. Пронзая все яркие осколки памяти одной трепетной нитью – нитью сна, нитью воспоминания. На эту нить нанизываются искренние, не приукрашенные портреты окружающих, часто близких не духом или кровным родством, но расстоянием (живут рядом), а потому и вошли в обязательный антураж детства. Как театральный реквизит, как декорации.
Живые декорации.
Потому без них воспоминания не приходят, не выстраиваются.
Не оживают.
А сами они, те неблизкие и близкие, все еще живут, пусть их тела давно «спяць пад акуратнымі помнікамі, на якіх блішчаць аднолькавыя надпісы». Воспоминания остались и будут жить, пока жив тот, кто помнит.
Пок жива память.
Рассказ-сон похож еще и на долгий разговор – без начала, без конца. Одно воспоминание цепляется за другое, то тянет за собой третье, и вот так возникает целый караван образов. Вообще, похожая структура и у сборника, который этим рассказом открывается, – «Койданава». В книге городок распадается на отдельные портреты (точнее, перерождается в повесть в портретах – «Казік», «Стэфа», «Тоня»). Оживает в пронзительном и очень теплом, интимном материнском монологе, который перемежается воспоминаниями-комментариями (рассказ «Ма-ма»). Мрачнеет, набирается тёмных (багрового оттенка) красок в истории «злого, как рысь» Саввы, которого в Койданове никогда не любили (не было, за что). Растекается волнами семейного эпоса в печальной истории семьи Александровичей, которые «у пашпартах як каталікі былі запісаныя палякамі, але душу мелі тутэйшую», и украденной в Могилёве дочки Ниночки. И тут – неожиданная связь, трепетание нити: «Ядвіга – мая родная баба, а Бронік – айчым маёй маці Ніны, дачкі таго афіцэра-памежніка, які ратаваў і не выратаваў сям’ю Александровічаў ад раскулачвання і высылкі».
Жанрово все эти произведения схожи с устной историей (oralhistory). Тут и непринужденность, непосредственность изложения, тут и особенный (личностный) взгляд на события и людей вокруг. «Я не веру ў праўду фотаздымкаў», – отмечает автор в своем рассказе «Ядзя». И своеобразными фотокарточками – застывшими эпизодами в памяти – становятся вложенные в тексты воспоминания.
Рассказ, открывающий книгу, задает тон, настроение. Сны и частички памяти переплетаются, подменяют друг друга. Трагичные судьбы самых красивых в Койданове людей, удмурт Кулемин, отрезавший себе кусок пятки, укушенной гадюкой, койдановский «граф» – бесчисленные образы, цветная мозаика жизни.
«А чаму яно сніцца мне? Шукаю адказ і не знаходжу… Сніцца Койданава, зямля, дз езакапалі мой пуп». И пуповина будто бы еще связывает с этой землей, от которой – как от своей семьи, своего рода, от крови, которая течет в жилах, – не отказаться. Не отказать ей – внутри себя, части себя. И ты сам – часть той земли, где родился. Часть всех, кто когда-то жил на ней и в свое время уснул в ней вечным сном.
Подсознание на даст солгать самому себе, отзывается снами, полными памяти. Во сне люди всегда искренни – ведь не перед кем лгать и приукрашивать. Ведь и сам знаешь, даже если отрицаешь, отнекиваешься, что Родина оставила на тебе свой след, что место и люди, с которыми рос, вылепили тебя, будто из глины.
Создали своего Адама и вдохнули в него жизнь.
И живое дыхание родной земли остается в нас – в каждом из нас, созданном «по образу и подобию». Нити судеб переплетаются, предопределяя наши пути и будущее.
Предопределяя нас – как часть реальности.
Мы такие, какие есть, потому что родились там и тогда.
«Мне сніцца... Ці, хутчэй, мною сніцца Койданава». Память о каждом из койдановцев, близком и не близком, все еще существует. И, вплетенная в слова, преображенная в языке, разворачивается перед читателем. А проходя сквозь призму читательской фантазии, становится также и его, читателя, памятью.
А значит, Койданово – то самое, населенное знакомыми автору людьми, обжитое родными, – задерживается в мире под солнцем. Остается.
Живет и снится.
«Сніцца...
А вам сніцца іншае. Вам сніцца сваё, толькі вам належнае. Хай вам сніцца дзяцінства – ваша вёска ці мястэчка, горад ці хутар... Хай вам сніцца дзяцінства – час, калі вас любілі.
Мне сніцца Койданава».
Давайте читать вместе!Вось #такое_чытво.
Отыскать книгу поможет электронный каталог Национальной библиотеки Беларуси.
Материал подготовлен отделом сопровождения интернет-портала.
